Неточные совпадения
Свистит, подбегая к станции, локомотив — толпа дрогнула, точно
черные птицы, взлетело над головами несколько измятых шляп, музыканты берут трубы, какие-то серьезные, пожилые люди, охорашиваясь, выступают вперед, обращаются
лицом к толпе и говорят что-то, размахивая руками вправо и влево.
Рядом с ним на теплых камнях лежит, вверх грудью, бронзовый и
черный, точно жук, молодец; на
лицо ему прыгают крошки хлеба, он лениво щурит глаза и поет что-то вполголоса, — точно сквозь сон. А еще двое сидят, прислонясь спинами к белым стенам дома, и дремлют.
Около груды щебня сидит
черный, как жук, рабочий, на груди у него медаль,
лицо смелое и ласковое.
Надо видеть
черный зев, прорезанный нами, маленьких людей, входящих в него утром, на восходе солнца, а солнце смотрит печально вслед уходящим в недра земли, — надо видеть машины, угрюмое
лицо горы, слышать темный гул глубоко в ней и эхо взрывов, точно хохот безумного.
— А когда наконец рушился пласт породы, и в отверстии засверкал красный огонь факела, и чье-то
черное, облитое слезами радости
лицо, и еще факелы и
лица, и загремели крики победы, крики радости, — о, это лучший день моей жизни, и, вспоминая его, я чувствую — нет, я не даром жил!
И вот пред ним женщина — босая, в лоскутках выцветших на солнце одежд,
черные волосы ее были распущены, чтобы прикрыть голую грудь,
лицо ее, как бронза, а глаза повелительны, и темная рука, протянутая Хромому, не дрожала.
У стены, заросшей виноградом, на камнях, как на жертвеннике, стоял ящик, а из него поднималась эта голова, и, четко выступая на фоне зелени, притягивало к себе взгляд прохожего желтое, покрытое морщинами, скуластое
лицо, таращились, вылезая из орбит и надолго вклеиваясь в память всякого, кто их видел, тупые глаза, вздрагивал широкий, приплюснутый нос, двигались непомерно развитые скулы и челюсти, шевелились дряблые губы, открывая два ряда хищных зубов, и, как бы живя своей отдельной жизнью, торчали большие, чуткие, звериные уши — эту страшную маску прикрывала шапка
черных волос, завитых в мелкие кольца, точно волосы негра.
Маляр — маленький, костлявый,
черный; в его темных глазах светится задумчивая мягкая улыбка мечтателя; хотя его верхняя губа и щеки выбриты досиня —
лицо, от этой улыбки, кажется детским и наивным.
— Да, да! Чем дальше на север, тем настойчивее люди! — утверждает Джиованни, большеголовый, широкоплечий парень, в
черных кудрях;
лицо у него медно-красное, нос обожжен солнцем и покрыт белой чешуей омертвевшей кожи; глаза — большие, добрые, как у вола, и на левой руке нет большого пальца. Его речь так же медленна, как движения рук, пропитанных маслом и железной пылью. Сжимая стакан вина в темных пальцах, с обломанными ногтями, он продолжает басом...
Явились две дамы — одна молодая, полная, с фарфоровым
лицом и ласковыми молочно-синими глазами, темные брови ее словно нарисованы и одна выше другой; другая — старше, остроносая, в пышной прическе выцветших волос, с большой
черной родинкой на левой щеке, с двумя золотыми цепями на шее, лорнетом и множеством брелоков у пояса серого платья.
Медленно приподняв ко лбу
черную, волосатую руку, он долго смотрит в розовеющее небо, потом — вокруг себя, — пред ним, по серовато-лиловому камню острова, переливается широкая гамма изумрудного и золотого, горят розовые, желтые и красные цветы; темное
лицо старика дрожит в добродушной усмешке, он утвердительно кивает круглой тяжелой головой.
В безлунную ночь страстной субботы по окраинам города, в узких щелях улиц медленно ходит женщина в
черном плаще,
лицо ее прикрыто капюшоном и не видно, обильные складки широкого плаща делают ее огромной, идет она молча и кажется немым воплощением неисчерпаемой скорби.
— Gloria, madonna, gloria! [Слава, мадонна, слава! (Итал.).] — тысячью грудей грянула
черная толпа, и — мир изменился: всюду в окнах вспыхнули огни, в воздухе простерлись руки с факелами в них, всюду летели золотые искры, горело зеленое, красное, фиолетовое, плавали голуби над головами людей, все
лица смотрели вверх, радостно крича...
Неточные совпадения
— Но я не негр, я вымоюсь — буду похож на человека, — сказал Катавасов с своею обычною шутливостию, подавая руку и улыбаясь особенно блестящими из-за
черного лица зубами.
Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала глаза Кити к
лицу Анны. Она была прелестна в своем простом
черном платье, прелестны были ее полные руки с браслетами, прелестна твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое
лицо в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести.
Еще Анна не успела напиться кофе, как доложили про графиню Лидию Ивановну. Графиня Лидия Ивановна была высокая полная женщина с нездорово-желтым цветом
лица и прекрасными задумчивыми
черными глазами. Анна любила ее, но нынче она как будто в первый раз увидела ее со всеми ее недостатками.
И как ни белы, как ни прекрасны ее обнаженные руки, как ни красив весь ее полный стан, ее разгоряченное
лицо из-за этих
черных волос, он найдет еще лучше, как ищет и находит мой отвратительный, жалкий и милый муж».
«Для Бетси еще рано», подумала она и, взглянув в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее
черную шляпу и столь знакомые ей уши Алексея Александровича. «Вот некстати; неужели ночевать?» подумала она, и ей так показалось ужасно и страшно всё, что могло от этого выйти, что она, ни минуты не задумываясь, с веселым и сияющим
лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не зная, что скажет.