Неточные совпадения
Когда его увели, она села на лавку и, закрыв глаза, тихо завыла. Опираясь
спиной о стену, как, бывало, делал ее муж, туго связанная тоской и обидным сознанием своего бессилия, она, закинув голову, выла долго и однотонно, выливая в этих звуках боль раненого сердца. А перед нею неподвижным пятном стояло желтое лицо с редкими усами, и прищуренные глаза смотрели с удовольствием. В груди ее черным клубком свивалось ожесточение и злоба на людей, которые отнимают у
матери сына за то, что сын ищет правду.
— Меня-то пропустили бы! — попросила
мать. — Видите, человек с ношей,
спина ломится!
Она шагала, и ей хотелось толкнуть в
спину надзирателя, чтобы он шел быстрее. В маленькой комнате стоял Павел, улыбался, протягивал руку.
Мать схватила ее, засмеялась, часто мигая глазами, и, не находя слов, тихо говорила...
Мать ходила взад и вперед и смотрела на сына, Андрей, слушая его рассказы, стоял у окна, заложив руки за
спину. Павел расхаживал по комнате. У него отросла борода, мелкие кольца тонких, темных волос густо вились на щеках, смягчая смуглый цвет лица.
Песня сбилась, задрожала, разорвалась, погасла. Кто-то взял
мать за плечи, повернул ее, толкнул в
спину…
— Да, да! — говорила тихо
мать, качая головой, а глаза ее неподвижно разглядывали то, что уже стало прошлым, ушло от нее вместе с Андреем и Павлом. Плакать она не могла, — сердце сжалось, высохло, губы тоже высохли, и во рту не хватало влаги. Тряслись руки, на
спине мелкой дрожью вздрагивала кожа.
Мать оперлась
спиной о стену и, закинув голову, слушала их негромкие, взвешивающие слова. Встала Татьяна, оглянулась и снова села. Ее зеленые глаза блестели сухо, когда она недовольно и с пренебрежением на лице посмотрела на мужиков.
И всю дорогу до города, на тусклом фоне серого дня, перед
матерью стояла крепкая фигура чернобородого Михаилы, в разорванной рубахе, со связанными за
спиной руками, всклокоченной головой, одетая гневом и верою в свою правду.
Матери хотелось сказать ему то, что она слышала от Николая о незаконности суда, но она плохо поняла это и частью позабыла слова. Стараясь вспомнить их, она отодвинулась в сторону от людей и заметила, что на нее смотрит какой-то молодой человек со светлыми усами. Правую руку он держал в кармане брюк, от этого его левое плечо было ниже, и эта особенность фигуры показалась знакомой
матери. Но он повернулся к ней
спиной, а она была озабочена воспоминаниями и тотчас же забыла о нем.
Лиза принесла еще пастилы, трех сортов варенья и сохранившиеся особенного моченья опортовые яблоки и остановилась за
спиной матери, вглядываясь в игру и изредка поглядывая на офицеров и в особенности на белые с тонкими, розовыми, отделанными ногтями руки графа, которые так опытно, уверенно и красиво бросали карты и брали взятки.
Князь Владимир, как мы знаем, был не только не умен, а прямо «недалек» и совершенно непрактичен. Непрактичностью же отличалась и Агнесса Михайловна, привыкшая жить сперва за
спиной матери, потом мужа, а затем князя. Отказывать себе в чем-либо, пока в кармане звучала хотя какая-нибудь возможность, она не могла. Кроме того, они оба, повторяю, не верили до самого конца в свое разорение. В этой мысли их поддерживали окружающие.
Неточные совпадения
Он даже не смотрел на круги, производимые дамами, но беспрестанно подымался на цыпочки выглядывать поверх голов, куда бы могла забраться занимательная блондинка; приседал и вниз тоже, высматривая промеж плечей и
спин, наконец доискался и увидел ее, сидящую вместе с
матерью, над которою величаво колебалась какая-то восточная чалма с пером.
Прощаясь с
матерью, он поцеловал ее в лоб, а она обняла его и за
спиной, украдкой, его благословила трижды.
— Ты что, Клим? — быстро спросила
мать, учитель спрятал руки за
спину и ушел, не взглянув на ученика.
Клим заглянул в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей, в низеньком, любимом кресле
матери, развалился Варавка, обняв
мать за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с головы
матери на
спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
Мать свою Лида изображала мученицей, ей жгут
спину раскаленным железом, вспрыскивают под кожу лекарства и всячески терзают ее.