Неточные совпадения
Ей вдруг стало трудно дышать. Широко открыв глаза, она
смотрела на сына, он казался ей чуждым. У него был
другой голос — ниже, гуще и звучнее. Он щипал пальцами тонкие, пушистые усы и странно, исподлобья
смотрел куда-то в угол. Ей стало страшно за сына и жалко его.
Мать протолкалась вперед и
смотрела на сына снизу вверх, полна гордости: Павел стоял среди старых, уважаемых рабочих, все его слушали и соглашались с ним. Ей нравилось, что он не злится, не ругается, как
другие.
И одни утешали, доказывая, что Павла скоро выпустят,
другие тревожили ее печальное сердце словами соболезнования, третьи озлобленно ругали директора, жандармов, находя в груди ее ответное эхо. Были люди, которые
смотрели на нее злорадно, а табельщик Исай Горбов сказал сквозь зубы...
Они стояли
друг против
друга и, осыпая один
другого вопросами, смеялись. Сашенька, улыбаясь,
посмотрела на них и стала заваривать чай. Стук посуды возвратил мать к настоящему.
— Нечистая она, наша бабья любовь!.. Любим мы то, что нам надо. А вот
смотрю я
на вас, — о матери вы тоскуете, — зачем она вам? И все
другие люди за народ страдают, в тюрьмы идут и в Сибирь, умирают… Девушки молодые ходят ночью, одни, по грязи, по снегу, в дождик, — идут семь верст из города к нам. Кто их гонит, кто толкает? Любят они! Вот они — чисто любят! Веруют! Веруют, Андрюша! А я — не умею так! Я люблю свое, близкое!
— Я не должен прощать ничего вредного, хоть бы мне и не вредило оно. Я — не один
на земле! Сегодня я позволю себя обидеть и, может, только посмеюсь над обидой, не уколет она меня, — а завтра, испытав
на мне свою силу, обидчик пойдет с
другого кожу снимать. И приходится
на людей
смотреть разно, приходится держать сердце строго, разбирать людей: это — свои, это — чужие. Справедливо — а не утешает!
Все было странно спокойно и неприятно просто. Казалось, что все издавна привыкли, сжились со своим положением; одни — спокойно сидят,
другие — лениво караулят, третьи — аккуратно и устало посещают заключенных. Сердце матери дрожало дрожью нетерпения, она недоуменно
смотрела на все вокруг, удивленная этой тяжелой простотой.
Она аккуратно носила
на фабрику листовки,
смотрела на это как
на свою обязанность и стала привычной для сыщиков, примелькалась им. Несколько раз ее обыскивали, но всегда —
на другой день после того, как листки появлялись
на фабрике. Когда с нею ничего не было, она умела возбудить подозрение сыщиков и сторожей, они хватали ее, обшаривали, она притворялась обиженной, спорила с ними и, пристыдив, уходила, гордая своей ловкостью. Ей нравилась эта игра.
Полудремотно она
смотрела на Николая, сидевшего, поджав под себя ноги, в
другом конце широкого дивана, разглядывала строгий профиль Софьи и голову ее, покрытую тяжелой массой золотистых волос.
—
Смотрите, какая славная сосна! — восклицала Софья, указывая матери
на дерево. Мать останавливалась и
смотрела, — сосна была не выше и не гуще
других.
Не торопясь, Ефим пошел в шалаш, странницы снимали с плеч котомки, один из парней, высокий и худой, встал из-за стола, помогая им,
другой, коренастый и лохматый, задумчиво облокотясь
на стол,
смотрел на них, почесывая голову и тихо мурлыкая песню.
Вокруг них осторожно кружились шпионы, ловя чуткими ушами отдельные возгласы, запоминая лица, манеры и слова, а с
другой стороны улицы
на них
смотрела группа полицейских с револьверами у пояса.
Мать
посмотрела в окно, —
на площади явились мужики. Иные шли медленно и степенно,
другие — торопливо застегивая
на ходу полушубки. Останавливаясь у крыльца волости, все
смотрели куда-то влево.
— Слышишь? — толкнув в бок голубоглазого мужика, тихонько спросил
другой. Тот, не отвечая, поднял голову и снова взглянул в лицо матери. И
другой мужик тоже
посмотрел на нее — он был моложе первого, с темной редкой бородкой и пестрым от веснушек, худым лицом. Потом оба они отодвинулись от крыльца в сторону.
А мать неотрывно
смотрела на судей и видела — они все более возбуждались, разговаривая
друг с
другом невнятными голосами.
Отцы и матери
смотрели на детей со смутным чувством, где недоверие к молодости, привычное сознание своего превосходства над детьми странно сливалось с
другим чувством, близким уважению к ним, и печальная, безотвязная дума, как теперь жить, притуплялась о любопытство, возбужденное юностью, которая смело и бесстрашно говорит о возможности
другой, хорошей жизни.
Дома они сели
на диван, плотно прижавшись
друг к
другу, и мать, отдыхая в тишине, снова заговорила о поездке Саши к Павлу. Задумчиво приподняв густые брови, девушка
смотрела вдаль большими мечтающими глазами, по ее бледному лицу разлилось спокойное созерцание.
Купец, который на рысаке был помешан, улыбался на это с особенною, как говорится, охотою и, поглаживая бороду, говорил: «Попробуем, Алексей Иванович!» Даже все сидельцы [Сиделец — приказчик, продавец в лавке.] обыкновенно в это время, снявши шапки, с удовольствием
посматривали друг на друга и как будто бы хотели сказать: «Алексей Иванович хороший человек!» Словом, он успел приобресть совершенную народность, и мнение купцов было такое, что Алексей Иванович «хоть оно и возьмет, но зато уж никак тебя не выдаст».
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот
посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста
на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с
другой стороны Бобчинский летит вместе с нею
на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, вошед, останавливается. Оба в испуге
смотрят несколько минут один
на другого, выпучив глаза.
Смотреть никогда не мог
на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь
другое, то такое омерзение нападет, что просто плюнешь.
Скотинин и Митрофан, выпуча глаза,
друг на друга смотрят.
Г-жа Простакова. Бог вас знает, как вы нынче судите. У нас, бывало, всякий того и
смотрит, что
на покой. (Правдину.) Ты сам, батюшка,
других посмышленее, так сколько трудисся! Вот и теперь, сюда шедши, я видела, что к тебе несут какой-то пакет.