Неточные совпадения
Как-то раз, когда она легла
спать, а сын и хохол еще читали, она подслушала сквозь тонкую переборку их тихий разговор.
Мать смотрела,
как подписывают протокол, ее возбуждение погасло, сердце
упало, на глаза навернулись слезы обиды, бессилия. Этими слезами она плакала двадцать лет своего замужества, но последние годы почти забыла их разъедающий вкус; офицер посмотрел на нее и, брезгливо сморщив лицо, заметил...
— Э! — кивнув головой, сказал хохол. — Поговорок много. Меньше знаешь — крепче
спишь, чем неверно? Поговорками — желудок думает, он из них уздечки для души плетет, чтобы лучше было править ею. А это
какая буква?
— Из нас жмут кровь,
как сок из клюквы! —
падали на головы людей неуклюжие слова.
Дьякон кадил, кланялся ей, улыбался, волосы у него были ярко-рыжие и лицо веселое,
как у Самойлова. Сверху, из купола,
падали широкие,
как полотенца, солнечные лучи. На обоих клиросах тихо пели мальчики...
— Нет, видно, смял меня этот день, Первое мая! Неловко мне как-то, и точно по двум дорогам сразу я иду: то мне кажется, что все понимаю, а вдруг
как в туман
попала. Вот теперь вы, — смотрю на вас — барыня, — занимаетесь этим делом… Пашу знаете — и цените его, спасибо вам…
Они были сильно испуганы и всю ночь не
спали, ожидая каждую минуту, что к ним постучат, но не решились выдать ее жандармам, а утром вместе с нею смеялись над ними. Однажды она, переодетая монахиней, ехала в одном вагоне и на одной скамье со шпионом, который выслеживал ее и, хвастаясь своей ловкостью, рассказывал ей,
как он это делает. Он был уверен, что она едет с этим поездом в вагоне второго класса, на каждой остановке выходил и, возвращаясь, говорил ей...
На синеватых белках глаз явились тонкие красные жилки,
как будто он долго не
спал, нос у него стал хрящеватее, хищно загнулся.
— Потом пошел в земский музей. Походил там, поглядел, а сам все думаю —
как же, куда я теперь? Даже рассердился на себя. И очень есть захотелось! Вышел на улицу, хожу, досадно мне… Вижу — полицейские присматриваются ко всем. Ну, думаю, с моей рожей скоро
попаду на суд божий!.. Вдруг Ниловна навстречу бежит, я посторонился да за ней, — вот и все!
Мышь пробежала по полу. Что-то сухо и громко треснуло, разорвав неподвижность тишины невидимой молнией звука. И снова стали ясно слышны шорохи и шелесты осеннего дождя на соломе крыши, они шарили по ней,
как чьи-то испуганные тонкие пальцы. И уныло
падали на землю капли воды, отмечая медленный ход осенней ночи…
— Гм! — говорил Николай в следующую минуту, глядя на нее через очки. — Кабы этот ваш мужичок поторопился прийти к нам! Видите ли, о Рыбине необходимо написать бумажку для деревни, ему это не повредит, раз он ведет себя так смело. Я сегодня же напишу, Людмила живо ее напечатает… А вот
как бумажка
попадет туда?
— Теперь ото всего дегтем будет вонять у вас… эх! Напрасно все это…
Спать мне не хочется…
Как он насчет середины-то хватил… Черти…
Стада улучшенных коров, таких же,
как Пава, вся удобренная, вспаханная плугами земля, девять равных полей, обсаженных лозинами, девяносто десятин глубоко запаханного навоза, рядовые сеялки, и т. п., — всё это было прекрасно, если б это делалось только им самим или им с товарищами, людьми сочувствующими ему.
— Да я их отпирал, — сказал Петрушка, да и соврал. Впрочем, барин и сам знал, что он соврал, но уж не хотел ничего возражать. После сделанной поездки он чувствовал сильную усталость. Потребовавши самый легкий ужин, состоявший только в поросенке, он тот же час разделся и, забравшись под одеяло, заснул сильно, крепко, заснул чудным образом,
как спят одни только те счастливцы, которые не ведают ни геморроя, ни блох, ни слишком сильных умственных способностей.
Неточные совпадения
Хлестаков. А, да я уж вас видел. Вы, кажется, тогда
упали? Что,
как ваш нос?
А уж Тряпичкину, точно, если кто
попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот…
Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь
какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не
спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места
упасть! И растянулся,
как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Хлестаков.
Как ничего? Я вижу, деньги
упали.