Неточные совпадения
— Не может быть, — искренно воскликнул Самгин, хотя догадывался именно об этом. Он даже подумал, что догадался не сегодня, не сейчас, а — давно, еще тогда, когда прочитал записку симпатическими
чернилами. Но это надо было
скрыть не только от Гогина, но и от себя. — Не может быть, — повторил он.
Напрягая зрение, он различил высоко под потолком лампу, заключенную в
черный колпак, — ниже, под лампой, висело что-то неопределенное, похожее на птицу с развернутыми
крыльями, и это ее тень лежала на воде.
Вороны (я сужу по устройству крыльев), напротив, меньше наших: синие, голубые, но с
черными крыльями и с белыми симметрическими пятнами на крыльях, как и наши.
— Так помните же, — подлетая на своих
черных крыльях к Рациборскому, начал каноник, — помните, что со времен Поссевина нам нет здесь места, и мы пресмыкаемся здесь или в этом шутовском маскараде (ксендз указал на свой парик и венгерку), или в этом московском мундире, который хуже всякого маскарада. Помните это!
Два огромных
черных крыла взмахнули над шляпой, и косматое чудовище раскрыло обросшую волосами пасть с белыми зубами. Что-то рявкнуло, а затем захохотало раскатами грома. Пара свиней, блаженствовавших в луже посередине улицы, сперва удивленно хрюкнули, а потом бросились безумным бегом во двор полицейского квартала, с десяток кур, как будто и настоящие птицы, перелетело с улицы в сад, прохожие остановились, а приставиха вскрикнула — и хлоп в обморок.
Раньше, видимо, она в лесу стояла, да — вырубились, кое-где пред воротами и теперь пни торчат, а с боков ограды лес заходит, двумя
чёрными крыльями обнимая голубоглавую церковь и белые корпуса строений.
Когда же оно налетело на луну, то мельник уже ясно понял, что это за история, потому что на светлом месяце так и вырезались
черные крылья, а под ними еще что-то и какая-то скрюченная людская фигура, с длинною, трясущеюся бородою…
Неточные совпадения
А между тем степь уже давно приняла их всех в свои зеленые объятия, и высокая трава, обступивши,
скрыла их, и только козачьи
черные шапки одни мелькали между ее колосьями.
Солнце всходило высоко; утренний ветерок замолкал; становилось тихо и жарко; кузнечики трещали, стрекозы начали реять по траве и кустам; к нам врывался по временам в карт овод или шмель, кружился над лошадьми и несся дальше, а не то так затрепещет
крыльями над головами нашими большая, как птица,
черная или красная бабочка и вдруг упадет в сторону, в кусты.
Ночь была ясная. Одна сторона реки была освещена, другая — в тени. При лунном свете листва деревьев казалась посеребренной, стволы — белесовато-голубыми, а тени —
черными. Кусты тальника низко склонились над водой, точно они хотели
скрыть что-то около своих берегов. Кругом было тихо, безмолвно, только река слабо шумела на перекатах.
Мы редко лучше
черни, но выражаемся мягче, ловчее
скрываем эгоизм и страсти; наши желания не так грубы и не так явны от легости удовлетворения, от привычки не сдерживаться, мы просто богаче, сытее и вследствие этого взыскательнее.
Переломить, подавить,
скрыть это чувство можно; но надобно знать, чего это стоит; я вышел из дома с
черной тоской. Не таков был я, отправляясь шесть лет перед тем с полицмейстером Миллером в Пречистенскую часть.