Неточные совпадения
Он всегда говорил, что на мужике далеко не
уедешь, что есть только одна лошадь, способная сдвинуть воз, — интеллигенция. Клим знал, что интеллигенция — это
отец, дед, мама, все знакомые и, конечно, сам Варавка, который может сдвинуть какой угодно тяжелый воз. Но было странно, что доктор, тоже очень сильный человек, не соглашался
с Варавкой; сердито выкатывая черные глаза, он кричал...
Когда дедушка,
отец и брат, простившийся
с Климом грубо и враждебно,
уехали, дом не опустел от этого, но через несколько дней Клим вспомнил неверующие слова, сказанные на реке, когда тонул Борис Варавка...
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее; исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации, и что ежели княжна не
уедет с отцом до 15-го, то он ни за что̀ не отвечает.
«Милый, хороший М. А., — писала она, — добрый, кроткий „ангел вы наш“, как называет вас старый маляр, прощайте, я
уезжаю с отцом в Америку на выставку.
Неточные совпадения
Как суетится! что за прыть! // А Софья? — Нет ли впрямь тут жениха какого? //
С которых пор меня дичатся как чужого! // Как здесь бы ей не быть!!.. // Кто этот Скалозуб?
отец им сильно бредит, // А может быть не только, что
отец… // Ах! тот скажи любви конец, // Кто на три года вдаль
уедет.
Однажды он, гуляя
с ней по саду, внезапно промолвил угрюмым голосом, что намерен скоро
уехать в деревню к
отцу…
Что было
с ней потом, никто не знает. Известно только, что
отец у ней умер, что она куда-то
уезжала из Москвы и воротилась больная, худая, жила у бедной тетки, потом, когда поправилась, написала к Леонтью, спрашивала, помнит ли он ее и свои старые намерения.
Я перепугался: бал и обед! В этих двух явлениях выражалось все, от чего так хотелось удалиться из Петербурга на время, пожить иначе, по возможности без повторений, а тут вдруг бал и обед!
Отец Аввакум также втихомолку смущался этим. Он не был в Капштате и отчаивался уже быть. Я подговорил его
уехать, и дня через два,
с тем же Вандиком, который был еще в Саймонстоуне, мы отправились в Капштат.
Тучи в этот день были еще гуще и непроницаемее.
Отцу Аввакуму надо было ехать назад.
С сокрушенным сердцем сел он в карету Вандика и выехал, не видав Столовой горы. «Это меня за что-нибудь Бог наказал!» — сказал он,
уезжая. Едва прошел час-полтора, я был в ботаническом саду, как вдруг вижу: