Неточные совпадения
Но лишь только он замечал, что кто-то из больших
видит его, он тотчас трезвел из боязни, что увлечение игрою низводит его в
ряд обыкновенных детей.
Клим
видел, что Алина круто обернулась, шагнула к жениху, но подошла к Лидии и села
рядом с ней, ощипываясь, точно курица пред дождем. Потирая руки, кривя губы, Лютов стоял, осматривая всех возбужденно бегающими глазами, и лицо у него как будто пьянело.
Невыспавшиеся девицы стояли
рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим
видел знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров, в белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые заметил, что широкогрудая фигура Макарова так же клинообразна, как фигура бродяги Инокова.
Маленький пианист в чесунчовой разлетайке был похож на нетопыря и молчал, точно глухой, покачивая в такт словам женщин унылым носом своим. Самгин благосклонно пожал его горячую руку, было так хорошо
видеть, что этот человек с лицом, неискусно вырезанным из желтой кости, совершенно не достоин красивой женщины, сидевшей
рядом с ним. Когда Спивак и мать обменялись десятком любезных фраз, Елизавета Львовна, вздохнув, сказала...
Видел его выходящим из пивной
рядом с Дроновым; Дронов, хихикая, делал правой рукой круглые жесты, как бы таская за волосы кого-то невидимого, а Иноков сказал...
Лицо у нее было большое, кирпичного цвета и жутко неподвижно, она вращала шеей и, как многие в толпе, осматривала площадь широко открытыми глазами, которые первый раз
видят эти древние стены, тяжелые торговые
ряды, пеструю церковь и бронзовые фигуры Минина, Пожарского.
Самгин
видел пред собою голый череп, круглое лицо с маленькими глазами, оно светилось, как луна сквозь туман; раскалывалось на
ряд других лиц, а эти лица снова соединялись в жуткое одно.
Самгин
видел, как лошади казаков, нестройно, взмахивая головами, двинулись на толпу, казаки подняли нагайки, но в те же секунды его приподняло с земли и в свисте, вое, реве закружило, бросило вперед, он ткнулся лицом в бок лошади, на голову его упала чья-то шапка, кто-то крякнул в ухо ему, его снова завертело, затолкало, и наконец, оглушенный, он очутился у памятника Скобелеву;
рядом с ним стоял седой человек, похожий на шкаф, пальто на хорьковом мехе было распахнуто, именно как дверцы шкафа, показывая выпуклый, полосатый живот; сдвинув шапку на затылок, человек ревел басом...
— Туробоева
видел? — спросила она, садясь на диван
рядом с Климом.
Самгина тоже выбросило на улицу, точно он был веревкой привязан к дворнику. Он
видел, как Николай, размахнувшись ломом, бросил его под ноги ближайшего солдата, очутился
рядом с ним и, схватив ружье, заорал...
С бурной быстротой, возможной только в сновидениях, Самгин
увидел себя на безлюдной, избитой дороге среди двух
рядов старых берез, —
рядом с ним шагал еще один Клим Самгин.
Не желая
видеть Дуняшу, он зашел в ресторан, пообедал там, долго сидел за кофе, курил и рассматривал, обдумывал Марину, но понятнее для себя не
увидел ее. Дома он нашел письмо Дуняши, — она извещала, что едет — петь на фабрику посуды, возвратится через день. В уголке письма было очень мелко приписано: «
Рядом с тобой живет подозрительный, и к нему приходил Судаков. Помнишь Судакова?»
«Эта жирная свинья — притворяется! Он прекрасно
видит, что юноше приятно поучать его. Он не только сам карикатурен, но делает карикатурным и того, кто становится
рядом с ним».
Он все время вспоминал Инокова, не думая о нем, а просто
видя его
рядом с Любашей,
рядом с собою, в поле, когда развалилась казарма,
рядом с Елизаветой Спивак.
Тогда Самгин, пятясь, не сводя глаз с нее, с ее топающих ног, вышел за дверь, притворил ее, прижался к ней спиною и долго стоял в темноте, закрыв глаза, но четко и ярко
видя мощное тело женщины, напряженные, точно раненые, груди, широкие, розоватые бедра, а
рядом с нею — себя с растрепанной прической, с открытым ртом на сером потном лице.
У него неожиданно возник — точно подкрался откуда-то из темного уголка мозга — вопрос: чего хотела Марина, крикнув ему: «Ох, да иди, что ли!» Хотела она, чтобы он ушел, или — чтоб остался с нею? Прямого ответа на этот вопрос он не искал, понимая, что, если Марина захочет, — она заставит быть ее любовником. Завтра же заставит. И тут он снова унизительно
видел себя
рядом с нею пред зеркалом.
«Русский. Я его где-то
видел», — отметил Самгин и стал наклонять голову каждый раз, когда этот человек оглядывался. Но в антракте человек встал
рядом с ним и заговорил глухим, сиповатым голосом...
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова Дуняши исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько секунд она стояла
рядом с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин
видел, как ее картинное лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала...
Завыла и Дуняша, Самгин
видел, как с лица ее на плечо Алины капают слезы.
Рядом с ним встал Макаров, пробормотав...
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая,
видел вдали, за стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей, в них яркие фигуры нарядных женщин,
рядом с ними покачивались всадники на красивых лошадях; над мелким кустарником в сизоватом воздухе плыли головы пешеходов в соломенных шляпах, в котелках, где-то далеко оркестр отчетливо играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала с гулом голосов, все было приятно пестро, но не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
Самгин сидел на крайнем стуле у прохода и хорошо
видел пред собою пять
рядов внимательных затылков женщин и мужчин. Люди первых
рядов сидели не очень густо, разделенные пустотами, за спиною Самгина их было еще меньше. На хорах не более полусотни безмолвных.
— Какой ужасный город! В Москве все так просто… И — тепло. Охотный
ряд, Художественный театр, Воробьевы горы… На Москву можно посмотреть издали, я не знаю, можно ли
видеть Петербург с высоты, позволяет ли он это? Такой плоский, огромный, каменный… Знаешь — Стратонов сказал: «Мы, политики, хотим сделать деревянную Россию каменной».
Затем он вспомнил фигуру Петра Струве: десятка лет не прошло с той поры, когда он
видел смешную, сутуловатую, тощую фигуру растрепанного, рыжего, судорожно многоречивого марксиста, борца с народниками. Особенно комичен был этот книжник
рядом со своим соратником, черноволосым Туган-Барановским, высоким, тонконогим, с большим животом и булькающей, тенористой речью.
Самгин слушал изумленно, следя за игрой лица Елены. Подкрашенное лицо ее густо покраснело, до того густо, что обнаружился слой пудры, шея тоже налилась кровью, и кровь, видимо, душила Елену, она нервно и странно дергала головой, пальцы рук ее, блестя камнями колец, растягивали щипчики для сахара. Самгин никогда не
видел ее до такой степени озлобленной, взволнованной и, сидя
рядом с нею, согнулся, прятал голову свою в плечи, спрашивал себя...
Нахмурясь, Клим Иванович Самгин подумал, что эта небольшая пустота сделана как бы нарочно для того, чтоб он
видел, как поспешно, молча, озабоченно переходят один за другим, по двое
рядом, по трое, люди, которых безошибочно можно признать рабочими.
Неточные совпадения
«Ну, всё кончено, и слава Богу!» была первая мысль, пришедшая Анне Аркадьевне, когда она простилась в последний раз с братом, который до третьего звонка загораживал собою дорогу в вагоне. Она села на свой диванчик,
рядом с Аннушкой, и огляделась в полусвете спального вагона. «Слава Богу, завтра
увижу Сережу и Алексея Александровича, и пойдет моя жизнь, хорошая и привычная, по старому».
Он ничего не думал, ничего не желал, кроме того, чтобы не отстать от мужиков и как можно лучше сработать. Он слышал только лязг кос и
видел пред собой удалявшуюся прямую фигуру Тита, выгнутый полукруг прокоса, медленно и волнисто склоняющиеся травы и головки цветов около лезвия своей косы и впереди себя конец
ряда, у которого наступит отдых.
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее чем прежде
видел теперь недостатки и ошибки в деятельности других и считал своим долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после своей разлуки с женой он начал писать свою первую записку о новом суде из бесчисленного
ряда никому ненужных записок по всем отраслям управления, которые было суждено написать ему.
Через час Анна
рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к новому красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения
видеть его картины.
Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик получил от него такой толчок, что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной ноге, не то бы, конечно, повалил за собою целый
ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не поглядел; он
видел только вдали блондинку, надевавшую длинную перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету.