Неточные совпадения
Немая и мягонькая, точно кошка, жена писателя вечерами непрерывно разливала чай. Каждый год она была беременна, и раньше это отталкивало Клима от нее, возбуждая в нем чувство брезгливости; он был согласен с Лидией, которая резко сказала, что в беременных женщинах есть что-то грязное. Но теперь, после того как он
увидел ее голые колени и лицо, пьяное от радости, эта женщина, однообразно ласково улыбавшаяся всем, будила любопытство, в котором уже не было
места брезгливости.
Клим замолчал, найдя его изумление, смех и жест — глупыми. Он раза два
видел на столе брата нелегальные брошюры; одна из них говорила о том, «Что должен знать и помнить рабочий», другая «О штрафах». Обе — грязненькие, измятые, шрифт
местами в черных пятнах, которые напоминали дактилоскопические оттиски.
Клим
видел пейзаж похожим на раскрашенную картинку из книги для детей, хотя знал, что это
место славится своей красотой.
В лесу, на холме, он выбрал
место, откуда хорошо видны были все дачи, берег реки, мельница, дорога в небольшое село Никоново, расположенное недалеко от Варавкиных дач, сел на песок под березами и развернул книжку Брюнетьера «Символисты и декаденты». Но читать мешало солнце, а еще более — необходимость
видеть, что творится там, внизу.
Клим стоял сзади и выше всех, он хорошо
видел, что хромой ударил в пустое
место. А когда мужик, неуклюже покачнувшись, перекинулся за борт, плашмя грудью, Клим уверенно подумал...
Иногда его жарко охватывало желание
видеть себя на
месте Спивака, а на
месте жены его — Лидию. Могла бы остаться и Елизавета, не будь она беременна и потеряй возмутительную привычку допрашивать.
Это было странно
видеть, казалось, что все лицо дяди Хрисанфа, скользя вверх, может очутиться на затылке, а на
месте лица останется слепой, круглый кусок красной кожи.
Клим Самгин несколько раз смотрел на звонаря и вдруг заметил, что звонарь похож на Дьякона. С этой минуты он стал думать, что звонарь совершил какое-то преступление и вот — молча кается. Климу захотелось
видеть Дьякона на
месте звонаря.
— Черт их знает! Вообразили, что я хотел бежать из Устюга. Ну, через тринадцать месяцев снова перегнали в Устюг. Я не жалуюсь, — интереснейшие
места видел!
Самгин взял лампу и, нахмурясь, отворил дверь, свет лампы упал на зеркало, и в нем он
увидел почти незнакомое, уродливо длинное, серое лицо, с двумя темными пятнами на
месте глаз, открытый, беззвучно кричавший рот был третьим пятном. Сидела Варвара, подняв руки, держась за спинку стула, вскинув голову, и было видно, что подбородок ее трясется.
— Не знаю, — сказала Гогина. — Но я много
видела и
вижу этих ветеранов революции. Романтизм у них выхолощен, и осталась на
месте его мелкая, личная злость. Посмотрите, как они не хотят понять молодых марксистов, именно — не хотят.
Он
видел, что «общественное движение» возрастает; люди как будто готовились к парадному смотру, ждали, что скоро чей-то зычный голос позовет их на Красную площадь к монументу бронзовых героев Минина, Пожарского, позовет и с Лобного
места грозно спросит всех о символе веры. Все горячее спорили, все чаще ставился вопрос...
В этом настроении не было
места для Никоновой, и недели две он вспоминал о ней лишь мельком, в пустые минуты, а потом, незаметно, выросло желание
видеть ее. Но он не знал, где она живет, и упрекнул себя за то, что не спросил ее об этом.
Это было тоже очень жутко, и Самгин подумал, что на
месте попа он также вертелся бы, чтоб не
видеть этих лиц.
Потом он слепо шел правым берегом Мойки к Певческому мосту,
видел, как на мост, забитый людями, ворвались пятеро драгун, как засверкали их шашки, двое из пятерых, сорванные с лошадей, исчезли в черном месиве, толстая лошадь вырвалась на правую сторону реки, люди стали швырять в нее комьями снега, а она топталась на
месте, встряхивая головой; с морды ее падала пена.
— Эх, — вздохнул Яков и, плюнув в огонь, привлек Лаврушку к себе. — Значит, так: завтра ты скажешь ему, что на открытом
месте боишься говорить, — боишься, мы
увидим, — так?
— Все-таки… Не может быть! Победим! Голубчик, мне совершенно необходимо
видеть кого-нибудь из комитета… И нужно сейчас же в два
места. В одно сходи ты, — к Гогиным, хорошо?
Самгин швырнул газету на пол, закрыл глаза, и тотчас перед ним возникла картина ночного кошмара, закружился хоровод его двойников, но теперь это были уже не тени, а люди, одетые так же, как он, — кружились они медленно и не задевая его; было очень неприятно
видеть, что они — без лиц, на
месте лица у каждого было что-то, похожее на ладонь, — они казались троерукими. Этот полусон испугал его, — открыв глаза, он встал, оглянулся...
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова Дуняши исчезла, на
месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько секунд она стояла рядом с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин
видел, как ее картинное лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала...
Да, публика весьма бесцеремонно рассматривала ее, привставая с
мест, перешептываясь. Самгин находил, что глаза женщин светятся завистливо или пренебрежительно, мужчины корчат слащавые гримасы, а какой-то смуглолицый, курчавый, полуседой красавец с пышными усами вытаращил черные глаза так напряженно, как будто он когда-то уже
видел Марину, а теперь вспоминал: когда и где?
Клим Иванович Самгин был недостаточно реалистичен для того, чтоб ясно представить себя в будущем. Он и не пытался делать это. Но он уже не один раз ставил пред собой вопрос: не пора ли включиться в партию. Но среди существующих партий он не
видел ни одной, достаточно крепко организованной и способной обеспечить ему
место, достойное его. Обеспечить — не может, но способна компрометировать каким-нибудь актом, вроде поездки ка-де в Выборг.
Самгин,
видя, что этот человек прочно занял его
место, — ушел; для того, чтоб покинуть собрание, он — как ему казалось — всегда находил момент, который должен был вызвать в людях сожаление: вот уходит от нас человек, не сказавший главного, что он знает.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с
места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только
увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Скотинин. То ль еще
увидишь, как опознаешь меня покороче. Вишь ты, здесь содомно. Через час
место приду к тебе один. Тут дело и сладим. Скажу, не похвалясь: каков я, право, таких мало. (Отходит.)
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все
видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для
мест, а не
места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем
месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Шли они по ровному
месту три года и три дня, и всё никуда прийти не могли. Наконец, однако, дошли до болота.
Видят, стоит на краю болота чухломец-рукосуй, рукавицы торчат за поясом, а он других ищет.