Неточные совпадения
В пестрой ситцевой рубахе, в измятом, выцветшем
пиджаке, в ботинках, очень похожих на башмаки деревенской бабы, он имел вид небогатого лавочника. Волосы подстрижены в скобку, по-мужицки; широкое, обветренное лицо с облупившимся носом густо заросло
темной бородою, в глазах светилось нечто хмельное и как бы даже виноватое.
А Гапон проскочил в большую комнату и забегал, заметался по ней. Ноги его подгибались, точно вывихнутые,
темное лицо судорожно передергивалось, но глаза были неподвижны, остеклели. Коротко и неумело обрезанные волосы на голове висели неровными прядями, борода подстрижена тоже неровно. На плечах болтался измятый старенький
пиджак, и рукава его были так длинны, что покрывали кисти рук. Бегая по комнате, он хрипло выкрикивал...
Около нее ходил и ворковал, точно голубь, тощий лысоватый человек в бархатном
пиджаке, тоже ласковый, тихий, с приятным лицом, с детскими глазами и
темной аккуратной бородкой.
Оратор — небольшого роста, узкогрудый, в сереньком
пиджаке поверх
темной косоворотки, подпоясан широким ремнем, растрепанные, вихрастые волосы делают голову его не по росту большой, лицо его густо обрызгано веснушками.
Неточные совпадения
Старик и мальчик легли рядом на траве, подмостив под головы свои старые
пиджаки. Над их головами шумела
темная листва корявых, раскидистых дубов. Сквозь нее синело чистое голубое небо. Ручей, сбегавший с камня на камень, журчал так однообразно и так вкрадчиво, точно завораживал кого-то своим усыпительным лепетом. Дедушка некоторое время ворочался, кряхтел и говорил что-то, но Сергею казалось, что голос его звучит из какой-то мягкой и сонной дали, а слова были непонятны, как в сказке.
За столом у телеграфного станка сидел какой-то господин с
темною, кудрявою головой, в
пиджаке из парусинки; он сурово, исподлобья поглядел на меня, но тотчас же улыбнулся и сказал:
Не позже чем через пять минут я, в надетых наизнанку носках, в незастегнутом
пиджаке, взъерошенный, в валенках, проскочил через двор, еще совершенно
темный, и вбежал во вторую палату.
Река становится
темнее, сильный ветер и дождь бьют нам в бок, а берег всё еще далеко, и кусты, за которые, в случае беды, можно бы уцепиться, остаются позади… Почтальон, видавший на своем веку виды, молчит и не шевелится, точно застыл, гребцы тоже молчат… Я вижу, как у солдатика вдруг побагровела шея. На сердце у меня становится тяжело, и я думаю только о том, что если опрокинется лодка, то я сброшу с себя сначала полушубок, потом
пиджак, потом…
А может быть, столкнет его судьба с хорошим человеком, — есть они на Руси и в рясах, и в
пиджаках, и в посконных рубахах; прожжет его этот человек огненным словом, ужасом наполнит за его скотскую жизнь и раскроет перед ним новый мир, где легки земные скорби, где молитвенный восторг, свет и бог. И покорно понесет просветленный человек
темную свою жизнь. Что она теперь для него? Чуждое бремя, на короткий только срок возложенное на плечи. Наступит час — и спадет бремя, и придет светлое освобождение.