Неточные совпадения
Мария Романовна тоже как-то вдруг поседела, отощала и
согнулась; голос у нее осел, звучал глухо, разбито и уже не так властно,
как раньше. Всегда одетая в черное, ее фигура вызывала уныние; в солнечные дни, когда она шла по двору или гуляла в саду с книгой в руках, тень ее казалась тяжелей и гуще, чем тени всех других людей, тень влеклась за нею,
как продолжение ее юбки, и обесцвечивала цветы, травы.
Клим видел, что Макаров,
согнувшись, следит за ногами учителя так,
как будто ждет, когда Томилин споткнется. Ждет нетерпеливо. Требовательно и громко ставит вопросы, точно желая разбудить уснувшего, но ответов не получает.
Он сейчас же понял, что сказал это не так,
как следовало, не теми словами. Маргарита, надевая новые ботинки, сидела
согнувшись, спиною к нему. Она ответила не сразу и спокойно...
— Конечно. Такая бойкая цыганочка. Что…
как она живет? Хочет быть актрисой? Это настоящее женское дело, — закончил он, усмехаясь в лицо Клима, и посмотрел в сторону Спивак; она,
согнувшись над клавиатурой через плечо мужа, спрашивала Марину...
Климу стало неловко. От выпитой водки и странных стихов дьякона он вдруг почувствовал прилив грусти: прозрачная и легкая,
как синий воздух солнечного дня поздней осени, она, не отягощая, вызывала желание говорить всем приятные слова. Он и говорил, стоя с рюмкой в руках против дьякона, который,
согнувшись, смотрел под ноги ему.
Но Иноков, сидя в облаке дыма, прислонился виском к стеклу и смотрел в окно. Офицер
согнулся, чихнул под стол, поправил очки, вытер нос и бороду платком и, вынув из портфеля пачку бланков, начал не торопясь писать. В этой его неторопливости, в небрежности заученных движений было что-то обидное, но и успокаивающее,
как будто он считал обыск делом несерьезным.
—
Как глупо,
как отчаянно глупо! — почти вслух пробормотал он,
согнувшись, схватив голову руками и раскачиваясь. — Что же будет?
Он тряхнул головою,
как бы пробуя согнуть короткую шею, но шея не
согнулась. Тогда, опустив глаза, он прибавил со вздохом...
Кочегар остановился, но расстояние между ним и рабочими увеличивалось, он стоял в позе кулачного бойца, ожидающего противника, левую руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но рука упала, он покачнулся, шагнул вперед и тоже упал грудью на снег, упал не
сгибаясь,
как доска, и тут, приподняв голову, ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул ноги и зарыл лицо в снег.
Но в этот вечер они смотрели на него с вожделением,
как смотрят любители вкусно поесть на редкое блюдо. Они слушали его рассказ с таким безмолвным напряжением внимания, точно он столичный профессор, который читает лекцию в глухом провинциальном городе обывателям, давно стосковавшимся о необыкновенном. В комнате было тесно, немножко жарко, в полумраке сидели
согнувшись покорные люди, и было очень хорошо сознавать, что вчерашний день — уже история.
Повар, прижав голову к левому плечу и высунув язык, не
гнулся, ноги его были плотно сжаты; казалось, что у него одна нога, она стучала по ступеням твердо,
как нога живого, и ею он упирался, не желая спуститься вниз.
Пушки замолчали. Серенькое небо украсилось двумя заревами, одно — там, где спускалось солнце, другое — в стороне Пресни.
Как всегда под вечер, кружилась стая галок и ворон. Из переулка вырвалась лошадь, — в санках сидел
согнувшись Лютов.
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие мужчины и женщины смотрят на нее не отрываясь, покорно, даже
как будто с восхищением. Мужчин могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал. Запах сырости становился теплее, гуще. Тот, кто вывел писаря, возвратился, подошел к столу и
согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от очков ее отскакивают синие огни…
Таисья тоже встала, но пошатнулась, снова опустилась на стул, а с него мягко свалилась на пол. Два-три голоса негромко ахнули, многие «взыскующие града» привстали со стульев, Захарий
согнулся прямым углом, легко,
как подушку, взял Таисью на руки, понес к двери; его встретил возглас...
— Не совсем обошла, некоторые — касаются, — сказала Марина, выговорив слово «касаются» с явной иронией, а Самгин подумал, что все, что она говорит, рассчитано ею до мелочей, взвешено. Кормилицыну она показывает, что на собрании убогих людей она такая же гостья,
как и он. Когда писатель и Лидия одевались в магазине, она сказала Самгину, что довезет его домой, потом пошепталась о чем-то с Захарием, который услужливо
согнулся перед нею.
Только что прошел обильный дождь, холодный ветер, предвестник осени, гнал клочья черных облаков, среди них ныряла ущербленная луна, освещая на секунды мостовую, жирно блестел булыжник, тускло, точно оловянные, поблескивали стекла окон, и все вокруг
как будто подмигивало. Самгина обогнали два человека, один из них шел точно в хомуте, на плече его сверкала медная труба — бас, другой,
согнувшись, сунув руки в карманы, прижимал под мышкой маленький черный ящик, толкнув Самгина, он пробормотал...
«Я не первый раз вижу,
как убивают», — напомнил он себе, но это не помогло, и,
согнувшись над столом, он глотал остывший, противный чай, слушая пониженные голоса.
Неточные совпадения
— Коли всем миром велено: // «Бей!» — стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?.. Не до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, // Так уж кого и бить? // Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то // Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали,
как сквозь строй! —
С большущей сивой гривою, // Чай, двадцать лет не стриженной, // С большущей бородой, // Дед на медведя смахивал, // Особенно
как из лесу, //
Согнувшись, выходил.
Проснувшийся обыватель мог видеть,
как градоначальник сидит,
согнувшись, за письменным столом и все что-то скребет пером…
— Насажена неладно, рукоятка высока, вишь, ему
сгибаться как, — сказал один.
Ему и в голову не приходило подумать, чтобы разобрать все подробности состояния больного, подумать о том,
как лежало там, под одеялом, это тело,
как,
сгибаясь, уложены были эти исхудалые голени, кострецы, спина и нельзя ли как-нибудь лучше уложить их, сделать что-нибудь, чтобы было хоть не лучше, но менее дурно.