Неточные совпадения
— Клим Иванович, — шепотом заговорил он, — объясните, пожалуйста, к чему эта
война студентов с министрами? Непонятно несколько: Боголепова застрелили, Победоносцева пробовали, нашего Трепова… а теперь вот… Не
понимаю расчета, — шептал он, накручивая на палец носовой платок. — Это уж, знаете, похоже на Африку: негры, носороги, вообще — дикая сторона!
— Люди могут быть укрощены только религией, — говорил Муромский, стуча одним указательным пальцем о другой, пальцы были тонкие, неровные и желтые, точно корни петрушки. — Под укрощением я
понимаю организацию людей для борьбы с их же эгоизмом. На
войне человек перестает быть эгоистом…
— Я — усмиряю, и меня — тоже усмиряют. Стоит предо мной эдакий великолепный старичище, морда — умная, честная морда — орел! Схватил я его за бороду, наган — в нос. «
Понимаешь?», говорю. «Так точно, ваше благородие,
понимаю, говорит, сам — солдат турецкой
войны, крест, медали имею, на усмирение хаживал, мужиков порол, стреляйте меня, — достоин! Только, говорит, это делу не поможет, ваше благородие, жить мужикам — невозможно, бунтовать они будут, всех не перестреляете». Н-да… Вот — морда, а?
— Немцы считаются самым ученым народом в мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане. И вот они объявили нам
войну. За что? Никто этого не знает. Мы, русские, воюем только для защиты людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот царь был врагом бога, и народ
понимал его как антихриста. Наши цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…
— Не угодные мы богу люди, — тяжко вздохнул Денисов. — Ты — на гору, а черт — за ногу.
Понять невозможно, к чему эта
война затеяна?
—
Понять — трудно, — согласился Фроленков. — Чего надобно немцам? Куда лезут? Ведь — вздуем. Торговали — хорошо. Свободы ему, немцу, у нас — сколько угодно! Он и генерал, и управляющий, и булочник, будь чем хошь, живи как любишь. Скажите нам: какая причина
войны? Король царем недоволен, али что?
— Куда вы? Подождите, здесь ужинают, и очень вкусно. Холодный ужин и весьма неплохое вино. Хозяева этой старой посуды, — показал он широким жестом на пестрое украшение стен, — люди добрые и широких взглядов. Им безразлично, кто у них ест и что говорит, они достаточно богаты для того, чтоб участвовать в истории;
войну они
понимают как основной смысл истории, как фабрикацию героев и вообще как нечто очень украшающее жизнь.
— Господа мои, хорошие, — взывает солдат, дергая ворот шинели, обнажая острый кадык. — Надобно искать причину этого разрушительного дела, надо
понять: какая причина ему? И что это значит:
война?
—
Война жестоко обнаружила основное, непримиримое противоречие истории, которое нас учат
понимать превратно.
Неточные совпадения
Она
понимала, что если она до сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца и вести удачно
войну, то этим обязана была вовсе не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не на ее стороне, и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
Они не
понимают, что Россия не была бы Россией, Англия Англией, в торговле,
войне и во всем, если б каждую заперли на замок.
«Да, да, — думал он. — Дело, которое делается нашей жизнью, всё дело, весь смысл этого дела непонятен и не может быть понятен мне: зачем были тетушки, зачем Николенька Иртенев умер, а я живу? Зачем была Катюша? И мое сумасшествие? Зачем была эта
война? И вся моя последующая беспутная жизнь? Всё это
понять,
понять всё дело Хозяина — не в моей власти. Но делать Его волю, написанную в моей совести, — это в моей власти, и это я знаю несомненно. И когда делаю, несомненно спокоен».
Нельзя грубо внешне
понимать участие в
войне и ответственность за нее.
И в этот грозный час нашей истории мы пытаемся противопоставить русский дух германской машине, хотим
понять эту
войну, как борьбу духа с машиной.