Неточные совпадения
Особенно жутко было, когда учитель, говоря,
поднимал правую руку на уровень лица своего и ощипывал
в воздухе пальцами что-то невидимое, — так повар Влас ощипывал рябчиков или другую дичь.
На улице было людно и шумно, но еще шумнее стало, когда вышли на Тверскую. Бесконечно двигалась и гудела толпа оборванных, измятых, грязных людей. Негромкий, но сплошной ропот стоял
в воздухе, его разрывали истерические голоса женщин. Люди устало шли против солнца, наклоня головы, как бы чувствуя себя виноватыми. Но часто, когда человек
поднимал голову, Самгин видел на истомленном лице выражение тихой радости.
На дороге снова встал звонарь, тяжелыми взмахами руки он крестил
воздух вслед экипажам; люди обходили его, как столб. Краснорожий человек
в сером пиджаке наклонился,
поднял фуражку и подал ее звонарю. Тогда звонарь, ударив ею по колену, широкими шагами пошел по средине мостовой.
Он сказал, что хочет видеть ее часто. Оправляя волосы, она
подняла и задержала руки над головой, шевеля пальцами так, точно больная искала
в воздухе, за что схватиться, прежде чем встать.
В тусклом
воздухе закачались ледяные сосульки штыков, к мостовой приросла группа солдат; на них не торопясь двигались маленькие, сердитые лошадки казаков;
в середине шагал, высоко
поднимая передние ноги, оскалив зубы, тяжелый рыжий конь, — на спине его торжественно возвышался толстый, усатый воин с красным, туго надутым лицом, с орденами на груди;
в кулаке, обтянутом белой перчаткой, он держал нагайку, — держал ее на высоте груди, как священники держат крест.
— Там — все наше, вплоть до реки Белой наше! — хрипло и так громко сказали за столиком сбоку от Самгина, что он и еще многие оглянулись на кричавшего. Там сидел краснолобый, большеглазый, с густейшей светлой бородой и сердитыми усами, которые не закрывали толстых губ ярко-красного цвета, одной рукою, с вилкой
в ней, он писал узоры
в воздухе. — От Бирска вглубь до самых гор — наше! А жители там — башкирье, дикари, народ негодный, нерабочий, сорье на земле, нищими по золоту ходят, лень им золото
поднять…
Выступали артисты, ораторы. Маленькая, тощенькая актриса Краснохаткина, окутанная пурпуровым шелком, из-под которого смешно выскакивали козьи ножки
в красных туфельках,
подняв к потолку черные глазки и щупая руками
воздух, точно слепая, грустно читала...
Впереди толпы шагали,
подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди
в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты
в белых кителях с золочеными пуговицами, студенты
в мундирах, нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками
в руках, женщины
в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя
воздух воплями и воем.
Количество людей во фраках возрастало, уже десятка полтора кричало, окружая стол, — старик, раскинув руки над столом, двигал ими
в воздухе, точно плавая, и кричал,
подняв вверх багровое лицо...
Неточные совпадения
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав
воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну,
поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
«А, товарищи! не куды пошло!» — сказали все, остановились на миг,
подняли свои нагайки, свистнули — и татарские их кони, отделившись от земли, распластавшись
в воздухе, как змеи, перелетели через пропасть и бултыхнули прямо
в Днестр.
И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба кармана, один за другим наружу. Но из второго, правого, кармана вдруг выскочила бумажка и, описав
в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами с пола,
поднял всем на вид и развернул. Это был сторублевый кредитный билет, сложенный
в восьмую долю. Петр Петрович обвел кругом свою руку, показывая всем билет.
Его не стало, он куда-то пропал, опять его несет кто-то по
воздуху, опять он растет,
в него льется сила, он
в состоянии
поднять и поддержать свод, как тот, которого Геркулес сменил. [Имеется
в виду один из персонажей греческой мифологии, исполин Атлант, державший на своих плечах небесный свод. Геркулес заменил его, пока Атлант ходил за золотыми яблоками.]
Она шла не самонадеянно, а, напротив, с сомнениями, не ошибается ли она, не прав ли проповедник, нет ли
в самом деле там, куда так пылко стремится он, чего-нибудь такого чистого, светлого, разумного, что могло бы не только избавить людей от всяких старых оков, но открыть Америку, новый, свежий
воздух,
поднять человека выше, нежели он был, дать ему больше, нежели он имел.