Неточные совпадения
— Недавно один дурак в лицо мне брякнул: ваша ставка на народ — бита, народа — нет,
есть только классы. Юрист, второго курса.
Еврей. Классы! Забыл, как недавно сородичей его классически громили…
— В Англии даже
еврей может
быть лордом!
Клим улыбнулся, внимательно следя за мягким блеском бархатных глаз;
было в этих глазах нечто испытующее, а в тоне Прейса он слышал и раньше знакомое ему сознание превосходства учителя над учеником. Вспомнились слова какого-то антисемита из «Нового времени»: «Аристократизм древней расы выродился у
евреев в хамство».
Было очень шумно, дымно, невдалеке за столом возбужденный
еврей с карикатурно преувеличенным носом непрерывно шевелил всеми десятью пальцами рук пред лицом бородатого русского, курившего сигару,
еврей тихо, с ужасом на лице говорил что-то и качался на стуле, встряхивал кудрявой головою.
А Петр Великий навез немцев,
евреев, — у него даже будто бы министр
еврей был, — и этот навозный народ испортил Москву жадностью.
—
Был там один
еврей, — заговорила Варвара, погасив папиросу и как бы продолжая рассказ, начатый ею давно.
— Кочура этот —
еврей? Точно знаете — не
еврей? Фамилия смущает. Рабочий? Н-да. Однако непонятно мне: как это рабочий своим умом на самосуд — за обиду мужикам пошел? Наущение со стороны в этом
есть как будто бы? Вообще пистолетные эти дела как-то не объясняют себя.
— Я — оптимист. В России это самое лучшее —
быть оптимистом, этому нас учит вся история. Не надо нервничать, как
евреи. Ну, пусть немножко пошумят, поозорничают. Потом их
будут пороть. Помните, как Оболенский в Харькове, в Полтаве порол?
«Писать надобно, разумеется, в тоне пафоса. Жалко, то
есть неудобно несколько, что убитый —
еврей, — вздохнул Самгин. — Хотя некоторые утверждают, что — русский…»
О
евреях он
был способен говорить очень много. Говорил, облизывая губы фиолетовым языком, и в туповатых глазах его поблескивало что-то остренькое и как будто трехгранное, точно кончик циркуля. Как всегда, речь свою он закончил привычно...
— Благодару вам! — откликнулся Депсамес, и
было уже совершенно ясно, что он нарочито исказил слова, — еще раз это не согласовалось с его изуродованным лицом, седыми волосами. — Господин Брагин знает сионизм как милую шутку: сионизм — это когда один
еврей посылает другого
еврея в Палестину на деньги третьего
еврея. Многие любят шутить больше, чем думать…
Евреи были антипатичны Самгину, но, зная, что эта антипатия — постыдна, он, как многие, скрывал ее в системе фраз, названной филосемитизмом.
Понимая, как трагична судьба еврейства в России, он подозревал, что психика
еврея должна
быть заражена и обременена чувством органической вражды к русскому, желанием мести за унижения и страдания.
Самгин видел, что
еврей хочет говорить отечески ласково, уже без иронии, — это видно
было по мягкому черному блеску грустных глаз, — но тонкий голос, не поддаваясь чувству, резал уши.
—
Евреи — это люди, которые работают на всех. Ротшильд, как и Маркс, работает на всех — нет? Но разве Ротшильд, как дворник, не сметает деньги с улицы, в кучу, чтоб они не пылили в глаза? И вы думаете, что если б не
было Ротшильда, так все-таки
был бы Маркс, — вы это думаете?
И там
есть еще реалист,
еврей, он тоже случайно попал.
—
Евреи были среди ее знакомых, деловых людей, а?
— Чего это годить? Ты — слушай: господь что наказывал
евреям? Истребляй врага до седьмого колена, вот что. Стало
быть — всех, поголовно истреби. Истребляли. Народов, про которые библия сказывает, — нет на земле…
— Ну, — чего там годить? Даже — досадно. У каждой нации
есть царь, король, своя земля, отечество… Ты в солдатах служил? присягу знаешь? А я — служил. С японцами воевать ездил, — опоздал, на мое счастье, воевать-то. Вот кабы все люди
евреи были, у кого нет земли-отечества, тогда — другое дело. Люди, милый человек, по земле ходят, она их за ноги держит, от своей земли не уйдешь.
— Еще несколько слов. Очень хорошо известно, что
евреи — искусные пропагандаторы. Поэтому расселение
евреев черты оседлости должно иметь характер изоляции, то
есть их нужно отправлять в местности с населением крестьянским и не густым.
Раньше он к
евреям относился равнодушно, дело Бейлиса
было для него делом, которое компрометирует страну, а лицо страны — это ее интеллигенция.
Неточные совпадения
Степан Аркадьич покраснел при упоминании о Болгаринове, потому что он в этот же день утром
был у
Еврея Болгаринова, и визит этот оставил в нем неприятное воспоминание. Степан Аркадьич твердо знал, что дело, которому он хотел служить,
было новое, живое и честное дело; но нынче утром, когда Болгаринов, очевидно, нарочно заставил его два часа дожидаться с другими просителями в приемной, ему вдруг стало неловко.
Место это давало от семи до десяти тысяч в год, и Облонский мог занимать его, не оставляя своего казенного места. Оно зависело от двух министерств, от одной дамы и от двух
Евреев, и всех этих людей, хотя они
были уже подготовлены, Степану Аркадьичу нужно
было видеть в Петербурге. Кроме того, Степан Аркадьич обещал сестре Анне добиться от Каренина решительного ответа о разводе. И, выпросив у Долли пятьдесят рублей, он уехал в Петербург.
Вагон, в котором
было место Нехлюдова,
был до половины полон народом.
Были тут прислуга, мастеровые, фабричные, мясники,
евреи, приказчики, женщины, жены рабочих,
был солдат,
были две барыни: одна молодая, другая пожилая с браслетами на оголенной руке и строгого вида господин с кокардой на черной фуражке. Все эти люди, уже успокоенные после размещения, сидели смирно, кто щелкая семечки, кто куря папиросы, кто ведя оживленные разговоры с соседями.
Один
был поляк Лозинский, другой —
еврей, Розовский — фамилия.
Тот же Достоевский, который проповедовал всечеловека и призывал к вселенскому духу, проповедовал и самый изуверский национализм, травил поляков и
евреев, отрицал за Западом всякие права
быть христианским миром.