Неточные совпадения
Иногда Клим испытывал желание возразить девочке, поспорить с нею, но не решался на это, боясь, что Лида рассердится. Находя ее самой интересной из всех знакомых девочек, он гордился
тем, что Лидия
относится к нему лучше, чем другие дети. И когда Лида вдруг капризно изменяла ему, приглашая в тарантас Любовь Сомову, Клим чувствовал себя обиженным, покинутым и ревновал до злых слез.
Оживляясь, он говорил о
том, что сословия
относятся друг
к другу иронически и враждебно, как племена различных культур, каждое из них убеждено, что все другие не могут понять его, и спокойно мирятся с этим, а все вместе полагают, что население трех смежных губерний по всем навыкам, обычаям, даже по говору — другие люди и хуже, чем они, жители вот этого города.
И чем более наблюдал он любителей споров и разногласий,
тем более подозрительно
относился к ним. У него возникало смутное сомнение в праве и попытках этих людей решать задачи жизни и навязывать эти решения ему. Для этого должны существовать другие люди, более солидные, менее азартные и уже во всяком случае не полубезумные, каков измученный дядя Яков.
К Туробоеву
относились неопределенно,
то — ухаживая за ним, как за больным,
то — с какой-то сердитой боязнью.
— Чем ярче, красивее птица —
тем она глупее, но чем уродливей собака —
тем умней. Это
относится и
к людям: Пушкин был похож на обезьяну, Толстой и Достоевский не красавцы, как и вообще все умники.
Иногда казалось, что Лидия
относится к нему с
тем самомнением, которое было у него в детстве, когда все девочки, кроме Лидии, казались ему существами низшими, чем он.
Еще в первые дни неопределимой болезни Клима Лютов с невестой, Туробоевым и Лидией уехал на пароходе по Волге с
тем, чтоб побывать на Кавказе и, посетив Крым, вернуться
к осени в Москву. Клим
отнесся к этой поездке так равнодушно, что даже подумал...
И тотчас же забыл о Дронове. Лидия поглощала все его мысли, внушая все более тягостную тревогу. Ясно, что она — не
та девушка, какой он воображал ее. Не
та. Все более обаятельная физически, она уже начинала
относиться к нему с обидным снисхождением, и не однажды он слышал в ее расспросах иронию.
А в городе все знакомые тревожно засуетились, заговорили о политике и,
относясь к Самгину с любопытством, утомлявшим его, в
то же время говорили, что обыски и аресты — чистейшая выдумка жандармов, пожелавших обратить на себя внимание высшего начальства. Раздражал Дронов назойливыми расспросами, одолевал Иноков внезапными визитами, он приходил почти ежедневно и вел себя без церемонии, как в трактире. Все это заставило Самгина уехать в Москву, не дожидаясь возвращения матери и Варавки.
«Почти старик уже. Он не видит, что эти люди
относятся к нему пренебрежительно. И тут чувствуется глупость: он должен бы для всех этих людей быть ближе, понятнее студента». И, задумавшись о Дьяконе, Клим впервые спросил себя: не
тем ли Дьякон особенно неприятен, что он, коренной русский церковник, сочувствует революционерам?
И было забавно видеть, что Варвара
относится к влюбленному Маракуеву с небрежностью, все более явной, несмотря на
то, что Маракуев усердно пополняет коллекцию портретов знаменитостей, даже вырезал гравюру Марии Стюарт из «Истории» Маколея, рассматривая у знакомых своих великолепное английское издание этой книги.
Самгин почувствовал в ней мягкое, но неодолимое упрямство и стал
относиться к Любаше осторожнее, подозревая, что она — хитрая, «себе на уме», хотя и казалась очень откровенной, даже болтливой. И, если о себе самой она говорит усмешливо, а порою даже иронически, — это для
того, чтоб труднее понять ее.
Четырех дней было достаточно для
того, чтоб Самгин почувствовал себя между матерью и Варавкой в невыносимом положении человека, которому двое людей навязчиво показывают, как им тяжело жить. Варавка, озлобленно ругая купцов, чиновников, рабочих, со вкусом выговаривал неприличные слова, как будто забывая о присутствии Веры Петровны, она всячески показывала, что Варавка «ужасно» удивляет ее, совершенно непонятен ей, она
относилась к нему, как бабушка
к Настоящему Старику — деду Акиму.
И, наконец, Клима несколько задевало
то, что,
относясь к нему вообще внимательно, Гогин, однако, не обнаруживал попыток
к сближению с ним. А
к Любаше и Варваре он
относился, как ребенок, у которого слишком много игрушек и он плохо отличает одну от другой. Варвара явно кокетничала с ним, и Самгин находил, что в этом она заходит слишком далеко.
Она показывала себя совершенно довольной
тем, что стала женщиной, она, видимо, даже гордилась новой ролью, — это можно было заключить по
тому, как покровительственно и снисходительно начала она
относиться к Любаше и Татьяне.
— У людей — Твен, а у нас — Чехов. Недавно мне рекомендовали: прочитайте «Унтера Пришибеева» — очень смешно. Читаю — вовсе не смешно, а очень грустно. И нельзя понять: как же
относится автор
к человеку, которого осмеивают за
то, что он любит порядок? Давайте-ко, выпьем еще.
После этого она стала
относиться к нему еще нежней и однажды сама, без его вызова, рассказала кратко и бескрасочно, что первый раз была арестована семнадцати лет по делу «народоправцев», вскоре после
того, как он видел ее с Лютовым.
Преобладали мужчины, было шесть женщин, из них Самгин знал только пышнотелую вдову фабриканта красок Дудорову, ближайшую подругу Варвары; Варвара
относилась к женщинам придирчиво критически, — Самгин объяснял это
тем, что она быстро дурнела.
— Ириней Лионский, Дионисий Галикарнасский, Фабр д’Оливе, Шюре, — слышал Самгин и слышал веские слова: любовь, смерть, мистика, анархизм. Было неловко, досадно, что люди моложе его, незначительнее и какие-то богатые модницы знают
то, чего он не знает, и это дает им право
относиться к нему снисходительно, как будто он — полудикарь.
Самгину хотелось поговорить с Калитиным и вообще ближе познакомиться с этими людьми, узнать — в какой мере они понимают
то, что делают. Он чувствовал, что студенты почему-то
относятся к нему недоброжелательно, даже, кажется, иронически, а все остальные люди
той части отряда, которая пользовалась кухней и заботами Анфимьевны, как будто не замечают его. Теперь Клим понял, что, если б его не смущало отношение студентов, он давно бы стоял ближе
к рабочим.
Он стал подробно рассказывать о своем невольном знакомстве с поручиком, о
том, как жестко
отнесся поручик
к старику жандарму. Но Дуняшу несчастье жандарма не тронуло, а когда Самгин рассказал, как хулиган сорвал револьвер, — он слышал, что Дуняша прошептала...
«Не поняла», — подумал он, хмурясь, дергая бородку и довольный
тем, что она
отнеслась к его невольному признанию так просто. Но Марина продолжала...
Он заметил, что, возвратясь из поездки, Марина стала
относиться к нему ласковее, более дружески, без
той иронии, которая нередко задевала его самолюбие. И это новое ее отношение усиливало неопределенные надежды его, интерес
к ней.
Он был не очень уверен в своей профессиональной ловкости и проницательности, а после визита
к девице Обоимовой у него явилось опасение, что Марина может скомпрометировать его, запутав в какое-нибудь темное дело. Он стал замечать, что,
относясь к нему все более дружески, Марина вместе с
тем постепенно ставит его в позицию служащего, редко советуясь с ним о делах. В конце концов он решил серьезно поговорить с нею обо всем, что смущало его.
«Куда,
к черту, они засунули тушилку?» — негодовал Самгин и, боясь, что вся вода выкипит, самовар распаяется, хотел снять с него крышку, взглянуть — много ли воды? Но одна из шишек на крышке отсутствовала, другая качалась, он ожег пальцы, пришлось подумать о
том, как варварски небрежно
относится прислуга
к вещам хозяев. Наконец он догадался налить в трубу воды, чтоб погасить угли. Эта возня мешала думать, вкусный запах горячего хлеба и липового меда возбуждал аппетит, и думалось только об одном...
К людям он
относился достаточно пренебрежительно, для
того чтоб не очень обижаться на них, но они настойчиво показывали ему, что он — лишний в этом городе. Особенно демонстративно действовали судейские, чуть не каждый день возлагая на него казенные защиты по мелким уголовным делам и задерживая его гражданские процессы. Все это заставило его отобрать для продажи кое-какое платье, мебель, ненужные книги, и как-то вечером, стоя среди вещей, собранных в столовой, сунув руки в карманы, он мысленно декламировал...
Думалось о
том, что адвокаты столицы
относятся к нему холодно, с любезностью очень обидной.
Неточные совпадения
Во всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его труд в настоящем случае заключается только в
том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он
относился к своей задаче.
А это, в свою очередь, доказывает, как шатки теории вообще и как мудро поступают
те военачальники, которые
относятся к ним с недоверчивостью.
— О, в этом мы уверены, что ты можешь не спать и другим не давать, — сказала Долли мужу с
тою чуть заметною иронией, с которою она теперь почти всегда
относилась к своему мужу. — А по-моему, уж теперь пора…. Я пойду, я не ужинаю.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности
к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не
той, про которую он вычитал в газетах, но
той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково
относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии
к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Левин же между
тем в панталонах, но без жилета и фрака ходил взад и вперед по своему нумеру, беспрестанно высовываясь в дверь и оглядывая коридор. Но в коридоре не видно было
того, кого он ожидал, и он, с отчаянием возвращаясь и взмахивая руками,
относился к спокойно курившему Степану Аркадьичу.