Неточные совпадения
Когда герои были уничтожены, они — как это всегда бывает —
оказались виновными
в том, что, возбудив надежды, не могли осуществить их. Люди, которые издали благосклонно следили за неравной борьбой, были угнетены поражением более тяжко, чем друзья борцов, оставшиеся
в живых. Многие немедля и благоразумно закрыли двери домов своих пред осколками группы героев, которые еще вчера вызывали восхищение, но сегодня могли только скомпрометировать.
Потом он шагал
в комнату, и за его широкой, сутулой спиной всегда
оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными глазами. Молча поцеловав Веру Петровну, она кланялась всем людям
в комнате, точно иконам
в церкви, садилась подальше от них и сидела, как на приеме у дантиста, прикрывая рот платком. Смотрела она
в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из темноты кто-то позовет ее...
Искусственная его задумчивость
оказалась двояко полезной ему: мальчики скоро оставили
в покое скучного человечка, а учителя объясняли ею
тот факт, что на уроках Клим Самгин часто
оказывался невнимательным.
Неожиданный роман приподнял его и укрепил подозрение
в том, что о чем бы люди ни говорили, за словами каждого из них, наверное, скрыто что-нибудь простенькое, как это
оказалось у Нехаевой.
— Н-да-с, — вот! А недели две
тому назад Дронов дал приличное стихотворение, мы его тиснули,
оказалось — Бенедиктова! Разумеется — нас высмеяли. Спрашиваю Дронова: «Что же это значит?» — «Мне, говорит, знакомый семинарист дал». Гм… Должен сказать — не верю я
в семинариста.
Это было всего неприятнее и
тем более неприятно, что
в двух-трех местах слова Инокова
оказались воспроизведенными почти буквально.
— Из Брянска попал
в Тулу. Там есть серьезные ребята. А ну-ко, думаю, зайду к Толстому? Зашел. Поспорили о евангельских мечах. Толстой сражался
тем тупым мечом, который Христос приказал сунуть
в ножны. А я —
тем, о котором было сказано: «не мир, но меч», но против этого меча Толстой
оказался неуязвим, как воздух. По отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.
Варвара указала глазами на крышу флигеля; там, над покрасневшей
в лучах заката трубою, едва заметно курчавились какие-то серебряные струйки. Самгин сердился на себя за
то, что не умеет отвлечь внимание
в сторону от этой дурацкой трубы. И — не следовало спрашивать о матери. Он вообще был недоволен собою, не узнавал себя и даже как бы не верил себе. Мог ли он несколько месяцев
тому назад представить, что для него
окажется возможным и приятным такое чувство к Варваре, которое он испытывает сейчас?
Он уже не скрывал от себя, что негодование разогревает
в себе искусственно и нужно это ему для
того, чтобы
то, что он увидит сегодня, не
оказалось глупее
того, что он уже видит.
— Королева сидела
в гробу, обнимая графиню. Испуганная стража закрыла дверь. Знали, что графиня Стенбок тоже опасно больна. Послан был гонец
в замок к ней и, —
оказалось, что она умерла именно
в ту самую минуту, когда ее видели
в объятиях усопшей королевы.
Взял ее с эстрады, внушил, что она должна играть
в драме, а
в драме она
оказалась совершенно бездарной и теперь мстит ему за
то, что он испортил ей карьеру: не помешай он ей — она была бы знаменита, как Иветт Жильбер.
Но было что-то обидное
в том, что Томилин
оказался так резко не похожим на
того, каким был
в молодости.
Но это его настроение держалось недолго. Елена
оказалась женщиной во всех отношениях более интересной, чем он предполагал. Искусная
в технике любви, она легко возбуждала его чувственность, заставляя его переживать сладчайшие судороги не испытанной им силы, а он был
в том возрасте, когда мужчина уже нуждается
в подстрекательстве со стороны партнерши и благодарен женщине за ее инициативу.
— Вас очень многое интересует, — начал он, стараясь говорить мягко. — Но мне кажется, что
в наши дни интересы всех и каждого должны быть сосредоточены на войне. Воюем мы не очень удачно. Наш военный министр громогласно,
в печати заявлял о подготовленности к войне, но
оказалось, что это — неправда. Отсюда следует, что министр не имел ясного представления о состоянии хозяйства, порученного ему.
То же самое можно сказать о министре путей сообщения.
— Все мои сочлены по Союзу — на фронте, а я, по силе обязанностей управляющего местным отделением Русско-Азиатского банка, отлучаться из города не могу, да к
тому же и здоровье не позволяет. Эти беженцы сконцентрированы верст за сорок,
в пустых дачах, а
оказалось, что дачи эти сняты «Красным Крестом» для раненых, и «Крест» требует, чтоб мы немедленно освободили дачи.
— Скляночку-то Тагильский подарил. Наврали газеты, что он застрелился, с месяц
тому назад братишка Хотяинцева, офицер, рассказывал, что случайно погиб на фронте где-то. Интересный он был. Подсчитал, сколько стоит аппарат нашего самодержавия и французской республики, —
оказалось: разница-то невелика,
в этом деле франк от рубля не на много отстал. На республике не сэкономишь.
— Это — не вышло. У нее,
то есть у жены,
оказалось множество родственников, дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и
то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже.
В общем она — славная. Первое время даже грустные письма писала мне
в Томск. Все-таки я почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее — мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
Неточные совпадения
Таким образом
оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена
в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на
том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Но летописец недаром предварял события намеками: слезы бригадировы действительно
оказались крокодиловыми, и покаяние его было покаяние аспидово. Как только миновала опасность, он засел у себя
в кабинете и начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо
в чернильницу, и чем дальше макал,
тем больше становилось оно ядовитым.
Потом пошли к модному заведению француженки, девицы де Сан-Кюлот (
в Глупове она была известна под именем Устиньи Протасьевны Трубочистихи; впоследствии же
оказалась сестрою Марата [Марат
в то время не был известен; ошибку эту, впрочем, можно объяснить
тем, что события описывались «Летописцем», по-видимому, не по горячим следам, а несколько лет спустя.
Тем не менее даже и по этим скудным фактам
оказывается возможным уловить физиономию города и уследить, как
в его истории отражались разнообразные перемены, одновременно происходившие
в высших сферах.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения
оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.