Неточные совпадения
В серой, цвета осеннего неба, шубке,
в странной шапочке из меха голубой белки, сунув руки
в муфту такого же меха, она была подчеркнуто заметна. Шагала расшатанно, идти
в ногу с нею было неудобно. Голубой, сверкающий воздух жгуче щекотал ее
ноздри, она прятала нос
в муфту.
Ее лицо пылало, ленивые глаза сердито блестели, она раздувала
ноздри, но
в ее возмущении Клим видел что-то неумелое и смешное. Когда она, выхватив из кармана листок бумаги, воинственно взмахнула им, Самгин невольно улыбнулся, — жест Алины был тоже детски смешной.
Но его
ноздри приятно защекотал запах знакомых духов, и
в памяти прозвучала красивая фраза...
А прежде чем положить хлеб с луком
в рот, он, сморщив
ноздри длинного носа, понюхал хлеб, как цветок.
Кричали ура четверым монголам, одетым
в парчу, идольски неподвижным; сидя
в ландо, они косенькими глазками смотрели друг на друга; один из них, с вывороченными
ноздрями, с незакрытым ртом, белозубый, улыбался мертвой улыбкой, желтое лицо его казалось медным.
Он был непоседлив; часто и стремительно вскакивал; хмурясь, смотрел на черные часы свои, закручивая реденькую бородку штопором, совал ее
в изъеденные зубы, прикрыв глаза, болезненно сокращал кожу лица иронической улыбкой и широко раздувал
ноздри, как бы отвергая некий неприятный ему запах.
Плывущей своей походкой этот важный человек переходил из одного здания
в другое, каменное лицо его было неподвижно, только чуть-чуть вздрагивали широкие
ноздри монгольского носа и сокращалась брезгливая губа, но ее движение было заметно лишь потому, что щетинились серые волосы
в углах рта.
— Клюнем, — сказал Кутузов, подвигая Климу налитую рюмку, и стал обильно смазывать ветчину горчицей, настолько крепкой, что она щипала
ноздри Самгина. — Обман зрения, — сказал он, вздохнув. — Многие видят
в научном социализме только учение об экономической эволюции, и ничем другим марксизм для них не пахнет. За ваше здоровье!
Он видел, что Варвара влюблена
в него, ищет и ловко находит поводы прикоснуться к нему, а прикасаясь, краснеет, дышит носом и розоватые
ноздри ее вздрагивают. Ее игра была слишком грубо открыта, он даже говорил себе...
— А — кровью пахнет? — шевеля
ноздрями, сказала Анфимьевна, и прежде, чем он успел остановить ее, мягко, как перина, ввалилась
в дверь к Варваре. Она вышла оттуда тотчас же и так же бесшумно, до локтей ее руки были прижаты к бокам, а от локтей подняты, как на иконе Знамения Абалацкой богоматери, короткие, железные пальцы шевелились, губы ее дрожали, и она шипела...
— Слышали? — спросил он, улыбаясь, поблескивая черненькими глазками. Присел к столу, хозяйственно налил себе стакан чаю, аккуратно положил варенья
в стакан и, размешивая чай, позванивая ложечкой, рассказал о крестьянских бунтах на юге. Маленькая, сухая рука его дрожала, личико морщилось улыбками, он раздувал
ноздри и все вертел шеей, сжатой накрахмаленным воротником.
Теперь, когда попу, точно на смех, грубо остригли космы на голове и бороду, — обнаружилось раздерганное, темненькое, почти синее лицо, черные зрачки, застывшие
в синеватых, масляных белках, и большой нос, прямой, с узкими
ноздрями, и сдвинутый влево, отчего одна половина лица казалась больше другой.
Было ясно, что командует ими человек
в башлыке, товарищ Яков, тощенький, легкий; светлые усы его казались наклеенными под узким, точно без
ноздрей, носом, острые, голубоватые глаза смотрят внимательно и зорко.
Человек молча посторонился и дважды громко свистнул
в пальцы. Над баррикадой воздух был красноват и струился, как марево, —
ноздри щекотал запах дыма. По ту сторону баррикады, перед небольшим костром, сидел на ящике товарищ Яков и отчетливо говорил...
В чистеньком номере было тепло, уютно, благосклонно ворчал самовар, вкусный запах чая и Дуняшиных духов приятно щекотал
ноздри. Говоря, Дуняша грызла бисквиты, прихлебывала портвейн из тяжелой зеленой рюмки.
Весь
в новеньком, он был похож на приказчика из магазина готового платья. Потолстел, сытое лицо его лоснилось, маленький носик расплылся по румяным щекам,
ноздри стали шире.
— В-вывезли
в лес, раздели догола, привязали руки, ноги к березе, близко от муравьиной кучи, вымазали все тело патокой, сели сами-то, все трое — муж да хозяин с зятем, насупротив, водочку пьют, табачок покуривают, издеваются над моей наготой, ох, изверги! А меня осы, пчелки жалят, муравьи, мухи щекотят, кровь мою пьют, слезы пьют. Муравьи-то — вы подумайте! — ведь они и
в ноздри и везде ползут, а я и ноги крепко-то зажать не могу, привязаны ноги так, что не сожмешь, — вот ведь что!
Его молча слушали человек десять, слушали, искоса поглядывая друг на друга, ожидая, кто первый решится возразить, а он непрерывно говорил, подскакивая, дергаясь, умоляюще складывая ладони, разводя руки, обнимая воздух, черпая его маленькими горстями, и казалось, что черненькие его глазки прячутся
в бороду, перекатываясь до ушей, опускаясь к
ноздрям.
Неточные совпадения
Тогда поймали Матренку
Ноздрю и начали вежливенько топить ее
в реке, требуя, чтоб она сказала, кто ее, сущую бездельницу и воровку, на воровство научил и кто
в том деле ей пособлял?
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно,
в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились
ноздри, о которых прежде и
в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Но к полудню слухи сделались еще тревожнее. События следовали за событиями с быстротою неимоверною.
В пригородной солдатской слободе объявилась еще претендентша, Дунька Толстопятая, а
в стрелецкой слободе такую же претензию заявила Матренка
Ноздря. Обе основывали свои права на том, что и они не раз бывали у градоначальников «для лакомства». Таким образом, приходилось отражать уже не одну, а разом трех претендентш.
1) Клементий, Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироном, герцогом Курляндским, за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезапно произведен
в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв
в Глупов, не только не оставил занятия макаронами, но даже многих усильно к тому принуждал, чем себя и воспрославил. За измену бит
в 1734 году кнутом и, по вырвании
ноздрей, сослан
в Березов.
Сухая голова ее с выпуклыми, блестящими, веселыми глазами, расширялась у храпа
в выдающиеся
ноздри с налитою внутри кровью перепонкой.