Неточные совпадения
Через месяц Клим Самгин мог думать, что театральные слова эти были заключительными словами роли, которая надоела
Варваре и от которой она отказалась, чтоб играть
новую роль — чуткой подруги, образцовой жены. Не впервые наблюдал он, как неузнаваемо меняются люди, эту ловкую их игру он считал нечестной, и
Варвара, утверждая его недоверие к людям, усиливала презрение к ним. Себя он видел не способным притворяться и фальшивить, но не мог не испытывать зависти к уменью людей казаться такими, как они хотят.
Подсчитав все маленькие достоинства
Варвары, он не внес в свое отношение к ней ничего
нового, но чувство недоверия заставило его присматриваться к ней более внимательно, и скоро он убедился, что это испытующее внимание она оценивает как любовь.
Варвара молчала, но по глазам ее Самгин видел, что она была бы счастлива, если б он сделал это. И, заставив ее раза два повторить предложение Анфимьевны, Клим поселился в комнате Лидии и Любаши, оклеенной для него
новыми обоями, уютно обставленной старинной мебелью дяди Хрисанфа.
«Да, она умнеет», — еще раз подумал Самгин и приласкал ее. Сознание своего превосходства над людями иногда возвышалось у Клима до желания быть великодушным с ними. В такие минуты он стал говорить с Никоновой ласково, даже пытался вызвать ее на откровенность; хотя это желание разбудила в нем
Варвара, она стала относиться к
новой знакомой очень приветливо, но как бы испытующе. На вопрос Клима «почему?» — она ответила...
«Нужна смелость, чтоб решиться на это», — думал он, ощущая, что в нем возникает
новое чувство к
Варваре.
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног
Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло
новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
«Благодаря
Варваре я вижу себя с
новой стороны. Это надо оценить».
Наступили удивительные дни. Все стало необыкновенно приятно, и необыкновенно приятен был сам себе лирически взволнованный человек Клим Самгин. Его одолевало желание говорить с людями как-то по-новому мягко, ласково. Даже с Татьяной Гогиной, антипатичной ему, он не мог уже держаться недружелюбно. Вот она сидит у постели
Варвары, положив ногу на ногу, покачивая ногой, и задорным голосом говорит о Суслове...
«
Варвара хорошо заметила, он над морем, как за столом, — соображал Самгин. — И, конечно, вот на таких, как этот, как мужик, который необыкновенно грыз орехи, и грузчик Сибирской пристани, — именно на таких рассчитывают революционеры. И вообще — на людей, которые стали петь печальную «Дубинушку» в
новом, задорном темпе».
Варвара не очень крикливо обставила ее
новой мебелью, Клим взял себе все старое, накопленное дядей Хрисанфом, и устроил солидный кабинет.
Незаметно для него
Варвара все расширяла круг знакомств, обнаруживая неутолимую жажду «
новых» людей.
Самгин стал расспрашивать о Лидии.
Варвара, все время сидевшая молча, встала и ушла, она сделала это как будто демонстративно. О Лидии Макаров говорил неинтересно и, не сказав ничего
нового для Самгина, простился.
Зеленые глаза
Варвары усмехнулись, и голос ее прозвучал очень по-новому, когда она, вздохнув, сказала...
— Не знаю, — ответил Самгин, невольно поталкивая гостя к двери, поспешно думая, что это убийство вызовет
новые аресты, репрессии,
новые акты террора и, очевидно, повторится пережитое Россией двадцать лет тому назад. Он пошел в спальню, зажег огонь, постоял у постели жены, — она спала крепко, лицо ее было сердито нахмурено. Присев на кровать свою, Самгин вспомнил, что, когда он сообщил ей о смерти Маракуева,
Варвара спокойно сказала...
В стране началось культурное оживление, зажглись яркие огни
новой поэзии, прозы… наконец — живопись! — раздраженно говорила
Варвара, причесываясь, морщась от боли, в ее раздражении было что-то очень глупое.
Из Петербурга
Варвара приехала заметно похорошев; под глазами, оттеняя их зеленоватый блеск, явились интересные пятна; волосы она заплела в две косы и уложила их плоскими спиралями на уши, на виски, это сделало лицо ее шире и тоже украсило его. Она привезла широкие платья без талии, и, глядя на них, Самгин подумал, что такую одежду очень легко сбросить с тела. Привезла она и
новый для нее взгляд на литературу.
Дома на него набросилась
Варвара, ее любопытство было разогрето до кипения, до ярости, она перелистывала Самгина, как
новую книгу, стремясь отыскать в ней самую интересную, поражающую страницу, и легко уговорила его рассказать в этот же вечер ее знакомым все, что он видел. Он и сам хотел этого, находя, что ему необходимо разгрузить себя и что полезно будет устроить нечто вроде репетиции серьезного доклада.
— Я поражена, Клим, — говорила
Варвара. — Третий раз слушаю, — удивительно ты рассказываешь! И каждый раз
новые люди,
новые детали. О, как прав тот, кто первый сказал, что высочайшая красота — в трагедии!
Было слышно, что вдали по улице быстро идут люди и тащат что-то тяжелое. Предчувствуя
новую драму, Самгин пошел к воротам дома
Варвары; мимо него мелькнул Лаврушка, радостно и громко шепнув...
Неточные совпадения
Что нашла
Варвара Гуляева в
новой семье, — об этом никто не говорил, да едва ли кто-нибудь интересовался этим.
— Это из Киева, Дмитрий Федорович, — с благоговением продолжала она, — от мощей Варвары-великомученицы. Позвольте мне самой вам надеть на шею и тем благословить вас на
новую жизнь и на
новые подвиги.
С тех пор как пала Иудея, Римская империя разделилась и потонула в бесчисленных ордах
варваров, основались
новые царства, водворилась готическая тьма средневековья с гимнами небу и стонами еретиков; опять засверкала из-под развалин античная жизнь, прошумела реформация; целые поколения косила Тридцатилетняя война, ярким костром вспыхнула Великая революция и разлилась по Европе пламенем наполеоновских войн…
Предложение его было принято; генерал давным-давно, чуть ли не накануне первого посещения Лаврецкого, спросил у Михалевича, сколько у него, Лаврецкого, душ; да и
Варваре Павловне, которая во все время ухаживания молодого человека и даже в самое мгновение признания сохранила обычную безмятежность и ясность души, и
Варваре Павловне хорошо было известно, что жених ее богат; а Каллиопа Карловна подумала: «Meine Tochter macht eine schöne Partie», [Моя дочь делает прекрасную партию (нем.).] — и купила себе
новый ток.
Евгений получил от сестры известие, что его сыновья князья. Это его ставит в затруднительное положение, потому что
Варвара Самсоновна скоро опять должна что-нибудь произвести на свет и тогда потребуется
новый указ сенату. Дело сложное: не будучи князем, он, шутя, делает князей; но все-таки я ему советую подумать о том, что он делает. 6 октября будем праздновать его 60-летие!