Неточные совпадения
Клим
понял, что Варавка
не хочет говорить при нем, нашел это неделикатным, вопросительно взглянул на мать, но
не встретил ее глаз, она смотрела, как Варавка, усталый, встрепанный, сердито поглощает ветчину. Пришел Ржига, за ним — адвокат, почти до полуночи они и мать прекрасно играли, музыка опьянила Клима умилением, еще
не испытанным, настроила его так лирически, что когда, прощаясь с матерью, он
поцеловал руку ее, то, повинуясь силе какого-то нового чувства к ней, прошептал...
Он тотчас
понял всю тяжесть, весь цинизм такого сопоставления, почувствовал себя виновным пред матерью,
поцеловал ее руку и,
не глядя в глаза, попросил ее...
Но уже утром он
понял, что это
не так. За окном великолепно сияло солнце, празднично гудели колокола, но — все это было скучно, потому что «мальчик» существовал. Это ощущалось совершенно ясно. С поражающей силой, резко освещенная солнцем, на подоконнике сидела Лидия Варавка, а он, стоя на коленях пред нею,
целовал ее ноги. Какое строгое лицо было у нее тогда и как удивительно светились ее глаза! Моментами она умеет быть неотразимо красивой. Оскорбительно думать, что Диомидов…
— А вы все еще изучаете длину путей к
цели, да? Так поверьте, путь, которым идет рабочий класс, — всего короче. Труднее, но — короче. Насколько я
понимаю вас, вы —
не идеалист и ваш путь — этот, трудный, но прямой!
— Правильная оценка. Прекрасная идея. Моя идея. И поэтому: русская интеллигенция должна
понять себя как некое единое
целое. Именно. Как, примерно, орден иоаннитов, иезуитов, да! Интеллигенция, вся, должна стать единой партией, а
не дробиться! Это внушается нам всем ходом современности. Это должно бы внушать нам и чувство самосохранения. У нас нет друзей, мы — чужестранцы. Да. Бюрократы и капиталисты порабощают нас. Для народа мы — чудаки, чужие люди.
Поняв, что человек этот ставит
целью себе «вносить успокоение в общество», Самгин ушел в кабинет, но
не успел еще решить, что ему делать с собою, — явилась жена.
Самгин тоже
не совсем ясно
понимал — с какой
целью он говорит? Но говорил...
— Правду говорю, Григорий, — огрызнулся толстяк, толкая зятя ногой в мягком замшевом ботинке. — Здесь иная женщина потребляет в год товаров на сумму
не меньшую, чем у нас население
целого уезда за тот же срок. Это надо
понять! А у нас дама, порченная литературой, старается жить, одеваясь в ризы мечты, то воображает себя Анной Карениной, то сумасшедшей из Достоевского или мадам Роллан, а то — Софьей Перовской. Скушная у нас дама!
Не понимая цели этой гнусной интриги против родной сестры, Иван Павлович инстинктивно чувствовал, что тайным, но главным руководителем ее является Гиршфельд и не знал, какими средствами бороться с этим человеком, не пренебрегающим никакими средствами для достижения своих целей.
Неточные совпадения
Но ошибка была столь очевидна, что даже он
понял ее. Послали одного из стариков в Глупов за квасом, думая ожиданием сократить время; но старик оборотил духом и принес на голове
целый жбан,
не пролив ни капли. Сначала пили квас, потом чай, потом водку. Наконец, чуть смерклось, зажгли плошку и осветили навозную кучу. Плошка коптела, мигала и распространяла смрад.
Туман, застилавший всё в ее душе, вдруг рассеялся. Вчерашние чувства с новой болью защемили больное сердце. Она
не могла
понять теперь, как она могла унизиться до того, чтобы пробыть
целый день с ним в его доме. Она вошла к нему в кабинет, чтоб объявить ему свое решение.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он
не курил
целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе любовью, — то и прелестно, что ничего
не сказано ни мной, ни ею, но мы так
понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
Это были единственные слова, которые были сказаны искренно. Левин
понял, что под этими словами подразумевалось: «ты видишь и знаешь, что я плох, и, может быть, мы больше
не увидимся». Левин
понял это, и слезы брызнули у него из глаз. Он еще раз
поцеловал брата, но ничего
не мог и
не умел сказать ему.
— Я
не понимаю, за что, — проговорила Анна,
целуя ее и скрывая слезы.