Неточные совпадения
Со всем этим никогда
не соглашался Настоящий Старик — дедушка Аким,
враг своего внука и всех людей, высокий, сутулый и скучный, как засохшее дерево.
Он поздоровался с ним небрежно, сунув ему руку и тотчас же спрятав ее в карман; он снисходительно улыбнулся в лицо
врага и,
не сказав ему ни слова, пошел прочь.
Клим видел, что обилие имен и книг, никому, кроме Дмитрия,
не знакомых, смущает всех, что к рассказам Нехаевой о литературе относятся недоверчиво, несерьезно и это обижает девушку. Было немножко жалко ее. А Туробоев,
враг пророков, намеренно безжалостно пытался погасить ее восторги, говоря...
Как будто над этим человеком наклонился
враг, с которым он
не находил сил бороться и который сейчас нанесет ему сокрушающий удар.
— Этое орудие зарьяжается с этого места, вот этим снарьядом, который вам даже
не поднять, и палит в данном направлении по цели, значить — по
врагу. Господин,
не тыкайте палочкой, нельзя!
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об отношении полов все вообще мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный
враг и — прав, когда он говорит о «
не тяжелом, но губительном господстве женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно и верно указал, что женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место в мире. Но сказать, что именно она является первопричиной и возбудителем культуры, он, конечно,
не мог.
— Нам необходимы интеллигентные и осведомленные в ходе революционной мысли, — мысли, заметьте! — информаторы, необходимы
не столько для борьбы против
врагов порядка, сколько из желания быть справедливыми, избегать ошибок, безошибочно отделять овец от козлищ. В студенческом движении страдает немало юношей случайно…
— Ныне скудоумные и маломысленные, соблазняемые смертным грехом зависти, утверждают, что богатые суть
враги людей, забывая умышленно, что
не в сокровищах земных спасение душ наших и что все смертию помрем, яко же и сей верный раб Христов…
— Потому что — авангард
не побеждает, а погибает, как сказал Лютов? Наносит первый удар войскам
врага и — погибает? Это — неверно. Во-первых —
не всегда погибает, а лишь в случаях недостаточно умело подготовленной атаки, а во-вторых — удар-то все-таки наносит! Так вот, Самгин, мой вопрос: я
не хочу гражданской войны, но помогал и, кажется, буду помогать людям, которые ее начинают. Тут у меня что-то неладно.
Не согласен я с ними,
не люблю, но, представь, — как будто уважаю и даже…
— Как много и безжалостно говорят все образованные, — говорила Дуняша. — Бога — нет, царя —
не надо, люди —
враги друг другу, все —
не так! Но — что же есть, и что — так?
— Я
не знаю, какова роль большевиков в этом акте, но должен признать, что они —
враги, каких… дай бог всякому! По должности я имел удовольствие — говорю без иронии! — удовольствие познакомиться с показаниями некоторых, а кое с кем беседовать лично. В частности — с Поярковым, — помните?
— Безошибочное чутье на
врага. Умная душа. Вы — помните ее? Котенок. Маленькая, мягкая. И — острое чувство брезгливости ко всякому негодяйству. Был случай: решили извинить человеку поступок весьма дрянненький, но вынужденный комбинацией некоторых драматических обстоятельств личного характера. «Прощать —
не имеете права», — сказала она и хотя
не очень логично, но упорно доказывала, что этот герой товарищеского отношения —
не заслуживает. Простили. И лагерь
врагов приобрел весьма неглупого негодяя.
— В быстрой смене литературных вкусов ваших все же замечаем — некое однообразие оных. Хотя антидемократические идеи Ибсена как будто уже приелись, но место его в театрах заступил Гамсун, а ведь хрен редьки —
не слаще. Ведь Гамсун — тоже антидемократ,
враг политики…
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним. В борьбе за материальные интересы люди иногда являются личными
врагами, но ведь жизнь
не сводится вся целиком к уголовному и гражданскому процессу, теория борьбы за существование
не должна поглощать и
не поглощает высших интересов духа,
не угашает священного стремления человека познать самого себя».
— Немцы считаются самым ученым народом в мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане. И вот они объявили нам войну. За что? Никто этого
не знает. Мы, русские, воюем только для защиты людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот царь был
врагом бога, и народ понимал его как антихриста. Наши цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…
Покуда аккуратный старичок рассказывал о злоключениях артели, Клим Иванович Самгин успел сообразить, что ведь
не ради этих людей он терпит холод и всякие неудобства и
не ради их он взял на себя обязанность помогать отечеству в его борьбе против сильного
врага.
«Революция силами дикарей. Безумие, какого никогда
не знало человечество. И пред лицом
врага. Казацкая мечта. Разин, Пугачев — казаки, они шли против Москвы как государственной организации, которая стесняла их анархическое своеволие. Екатерина правильно догадалась уничтожить Запорожье», — быстро думал он и чувствовал, что эти мысли
не могут утешить его.
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко
врагу. Верно? Да, мы, на фронте,
не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше
враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл
врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?
— Наивно
не верить. Вы, вероятно, притворяетесь, фальшивите. А представьте, что среди солдат, которых офицер ведет на
врага, четверо были выпороты этим офицером в 907 году. И почти в любой роте возможны родственники мужиков или рабочих, выпоротых или расстрелянных в годы революции.
Православный русский воин,
Не считая, бьет
врагов…
Так громчей, музыка,
Играй победу…
— В непосредственную близость с
врагом не вступал. Сидим в длинной мокрой яме и сообщаемся посредством выстрелов из винтовок.
Враг предпочитает пулеметы и более внушительные орудия истребления жизни. Он тоже
не стремится на героический бой штыками и прикладами, кулаками.
Там есть социалисты-фабианцы, но о них можно и
не упоминать, они взяли имя себе от римского полководца Фабия Кунктатора, то есть медлителя, о нем известно, что он был человеком тупым, вялым, консервативным и, предоставляя драться с
врагами Рима другим полководцам, бил
врага после того, как он истощит свои силы.
— Лапотное, соломенное государство ввязалось в драку с
врагом, закованным в сталь, — а?
Не глупо, а? За одно это правительство подлежит низвержению, хотя я вовсе
не либерал. Ты, дурова голова, сначала избы каменные построй, железом их покрой, ну, тогда и воюй…
Самгин много слышал о мощности немецкой артиллерии, о силе ее заградительного огня,
не представлял, как можно достать
врага штыком, обучение бою на куле соломы казалось ему нелепостью постыдной.
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я
не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и чувство личное — месть за его мать. Проводится в жизнь лозунг Циммервальда: превратить войну с внешним
врагом в гражданскую войну, внутри страны. Это значит: предать страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но дело
не в человеке, а в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
— Я ведь — в форме вопроса, я
не утверждаю. Мне кажется, что со
врагом организованным, как армия, бороться удобнее, чем, например, с партизанскими отрядами эсеров.
— Нет, извините, это
не смешно, это — прием обороны общества против внутреннего
врага…
— Я
не хочу быть чижом, который лгал и продолжает лгать. Только трусы или безумные могут проповедовать братство народов в ту ночь, когда
враги подожгли их дом.
— Ой,
не надо пророчеств! Поймите, еврей дерется за интересы человека, который считает его, еврея, расовым
врагом.
— Наша армия уже разбита, и мы — накануне революции.
Не нужно быть пророком, чтоб утверждать это, — нужно побывать на фабриках, в рабочих казармах.
Не завтра — послезавтра революция вспыхнет. Пользуясь выступлением рабочих, буржуазия уничтожит самодержавие, и вот отсюда начнется нечто новенькое. Если буржуазия, при помощи военщины, генералов, сумеет организоваться — пролетариат будет иметь пред собой
врага более опасного, чем царь и окружающие его.
— Интеллигент-революционер считается героем. Прославлен и возвеличен. А по смыслу деятельности своей он — предатель культуры. По намерениям — он
враг ее.
Враг нации. Родины. Он, конечно, тоже утверждает себя как личность. Он чувствует: основа мира, Архимедова точка опоры — доминанта личности. Да. Но он мыслит ложно. Личность должна расти и возвышаться,
не опираясь на массу, но попирая ее. Аристократия и демократия. Всегда — это. И — навсегда.
—
Враг у врат града Петрова, — ревел Родзянко. — Надо спасать Россию, нашу родную, любимую, святую Русь. Спокойствие. Терпение… «Претерпевый до конца — спасется». Работать надо… Бороться.
Не слушайте людей, которые говорят…
— Если мы
не желаем, чтоб наше личное отразилось на оценке
врагами программы партии нашей, на злостном искажении ее благородной, русской национальной цели.