Неточные совпадения
Тогда
несколько десятков решительных
людей, мужчин и женщин, вступили в единоборство с самодержавцем, два года охотились за ним, как за диким зверем, наконец убили его и тотчас же были преданы одним из своих товарищей; он сам пробовал убить Александра Второго, но кажется, сам же и порвал провода мины, назначенной взорвать поезд царя. Сын убитого, Александр Третий, наградил покушавшегося на жизнь его отца званием почетного гражданина.
Живой, очень подвижной, даже
несколько суетливый
человек и неустанный говорун, он напоминал Климу отца.
Вспомнив эту сцену, Клим с раздражением задумался о Томилине. Этот
человек должен знать и должен был сказать что-то успокоительное, разрешающее, что устранило бы стыд и страх.
Несколько раз Клим — осторожно, а Макаров — напористо и резко пытались затеять с учителем беседу о женщине, но Томилин был так странно глух к этой теме, что вызвал у Макарова сердитое замечание...
Этот
несколько рассеянный, но вдумчиво вспоминающий взгляд из-под густых бровей и глубоких морщин лба показался Климу взглядом
человека полубезумного.
— Я отношусь к Лиде дружески, и, естественно, меня
несколько пугает ее история с Макаровым,
человеком, конечно, не достойным ее. Быть может, я говорил с нею о нем
несколько горячо, несдержанно. Я думаю, что это — все, а остальное — от воображения.
О Петербурге у Клима Самгина незаметно сложилось весьма обычное для провинциала неприязненное и даже
несколько враждебное представление: это город, не похожий на русские города, город черствых, недоверчивых и очень проницательных
людей; эта голова огромного тела России наполнена мозгом холодным и злым. Ночью, в вагоне, Клим вспоминал Гоголя, Достоевского.
Туробоев усмехнулся. Губы у него были разные, нижняя значительно толще верхней, темные глаза прорезаны красиво, но взгляд их неприятно разноречив, неуловим. Самгин решил, что это кричащие глаза
человека больного и озабоченного желанием скрыть свою боль и что Туробоев
человек преждевременно износившийся. Брат спорил с Нехаевой о символизме, она
несколько раздраженно увещевала его...
Из облака радужной пыли выехал бородатый извозчик, товарищи сели в экипаж и через
несколько минут ехали по улице города, близко к панели. Клим рассматривал
людей; толстых здесь больше, чем в Петербурге, и толстые, несмотря на их бороды, были похожи на баб.
— Когда я слушаю споры, у меня возникает
несколько обидное впечатление; мы, русские
люди, не умеем владеть умом. У нас не
человек управляет своей мыслью, а она порабощает его. Вы помните, Самгин, Кутузов называл наши споры «парадом парадоксов»?
Макаров говорил не обидно, каким-то очень убедительным тоном, а Клим смотрел на него с удивлением: товарищ вдруг явился не тем
человеком, каким Самгин знал его до этой минуты.
Несколько дней тому назад Елизавета Спивак тоже встала пред ним как новый
человек. Что это значит? Макаров был для него
человеком, который сконфужен неудачным покушением на самоубийство, скромным студентом, который усердно учится, и смешным юношей, который все еще боится женщин.
Клим Самгин чувствовал себя
человеком более зрелым, чем пятеро впереди его, но
несколько отягченным своей обособленностью.
Клим чувствовал, что мать говорит, насилуя себя и как бы смущаясь пред гостьей. Спивак смотрела на нее взглядом
человека, который, сочувствуя, не считает уместным выразить свое сочувствие. Через
несколько минут она ушла, а мать, проводив ее, сказала снисходительно...
Несколько вечеров у дяди Хрисанфа вполне убедили Самгина в том, что Лидия живет среди
людей воистину странных.
Но, чувствуя себя в состоянии самообороны и
несколько торопясь с выводами из всего, что он слышал, Клим в неприятной ему «кутузовщине» уже находил ценное качество: «кутузовщина» очень упрощала жизнь, разделяя
людей на однообразные группы, строго ограниченные линиями вполне понятных интересов.
Обиделись еще двое и, не слушая объяснений, ловко и быстро маневрируя, вогнали Клима на двор, где сидели три полицейских солдата, а на земле, у крыльца, громко храпел неказисто одетый и, должно быть, пьяный
человек. Через
несколько минут втолкнули еще одного, молодого, в светлом костюме, с рябым лицом; втолкнувший сказал солдатам...
Как будто забыв о смерти отчима, она минут пять критически и придирчиво говорила о Лидии, и Клим понял, что она не любит подругу. Его удивило, как хорошо она до этой минуты прятала антипатию к Лидии, — и удивление
несколько подняло зеленоглазую девушку в его глазах. Потом она вспомнила, что надо говорить об отчиме, и сказала, что хотя
люди его типа — отжившие
люди, но все-таки в них есть своеобразная красота.
В противоположность Пояркову этот был настроен оживленно и болтливо. Оглядываясь, как
человек, только что проснувшийся и еще не понимающий — где он, Маракуев выхватывал из трактирных речей отдельные фразы, словечки и, насмешливо или задумчиво, рассказывал на схваченную тему нечто анекдотическое. Он был немного выпивши, но Клим понимал, что одним этим нельзя объяснить его необычное и даже
несколько пугающее настроение.
Пред Климом встала бесцветная фигурка
человека, который, ни на что не жалуясь, ничего не требуя, всю жизнь покорно служил
людям, чужим ему. Было даже
несколько грустно думать о Тане Куликовой, странном существе, которое, не философствуя, не раскрашивая себя словами, бескорыстно заботилось только о том, чтоб
людям удобно жилось.
— Эти молодые
люди очень спешат освободиться от гуманитарной традиции русской литературы. В сущности, они пока только переводят и переписывают парижских поэтов, затем доброжелательно критикуют друг друга, говоря по поводу мелких литературных краж о великих событиях русской литературы. Мне кажется, что после Тютчева
несколько невежественно восхищаться декадентами с Монмартра.
— Будучи
несколько, — впрочем, весьма немного, — начитан и зная Европу, я нахожу, что в лице интеллигенции своей Россия создала нечто совершенно исключительное и огромной ценности. Наши земские врачи, статистики, сельские учителя, писатели и вообще духовного дела
люди — сокровище необыкновенное…
Игрушки и машины, колокола и экипажи, работы ювелиров и рояли, цветистый казанский сафьян, такой ласковый на ощупь, горы сахара, огромные кучи пеньковых веревок и просмоленных канатов, часовня, построенная из стеариновых свеч, изумительной красоты меха Сорокоумовского и железо с Урала, кладки ароматного мыла, отлично дубленные кожи, изделия из щетины — пред этими грудами неисчислимых богатств собирались небольшие группы
людей и, глядя на грандиозный труд своей родины,
несколько смущали Самгина, охлаждая молчанием своим его повышенное настроение.
Иноков постригся, побрил щеки и, заменив разлетайку дешевеньким костюмом мышиного цвета, стал незаметен, как всякий приличный
человек. Только веснушки на лице выступили еще более резко, а в остальном он почти ничем не отличался от всех других,
несколько однообразно приличных
людей. Их было не много, на выставке они очень интересовались архитектурой построек, посматривали на крыши, заглядывали в окна, за углы павильонов и любезно улыбались друг другу.
— Ничтожный
человек, министры толкали и тащили его куда им было нужно, как подростка, — сказал он и
несколько удивился силе мстительного, личного чувства, которое вложил в эти слова.
«Кутузов», — узнал Клим, тотчас вспомнил Петербург, пасхальную ночь, свою пьяную выходку и решил, что ему не следует встречаться с этим
человеком. Но что-то более острое, чем любопытство, и даже
несколько задорное будило в нем желание посмотреть на Кутузова, послушать его, может быть, поспорить с ним.
Странно было слышать, что
человек этот говорит о житейском и что он так просто говорит о
человеке, у которого отнял невесту. Вот он отошел к роялю, взял
несколько аккордов.
«Этот вышел из игры. И, вероятно, надолго. А — Маракуевы, Поярковы — что они могут сделать против таких вот? — думал он, наблюдая
людей в ресторане. — Мне следует развлечься», — решил он и через
несколько минут вышел на притихшую улицу.
Самгин пробовал убедить себя, что в отношении
людей к нему как герою есть что-то глупенькое, смешное, но не мог не чувствовать, что отношение это приятно ему. Через
несколько дней он заметил, что на улицах и в городском саду незнакомые гимназистки награждают его ласковыми улыбками, а какие-то
люди смотрят на него слишком внимательно. Он иронически соображал...
И, взяв Прейса за плечо, подтолкнул его к двери, а Клим, оставшись в комнате, глядя в окно на железную крышу, почувствовал, что ему приятен небрежный тон, которым мужиковатый Кутузов говорил с маленьким изящным евреем. Ему не нравились демократические манеры, сапоги, неряшливо подстриженная борода Кутузова; его
несколько возмутило отношение к Толстому, но он видел, что все это, хотя и не украшает Кутузова, но делает его завидно цельным
человеком. Это — так.
Да, приятно было узнать мнение Лютова,
человека, в сущности, не глупого, хотя все-таки
несколько обидно, что он отказал в симпатии. Самгин даже почувствовал, что мнение это выпрямляет его, усиливая в нем ощущение своей значительности, оригинальности.
Ему было
несколько неловко принимать выражения соболезнования русских знакомых отца и особенно надоедал молодой священник, говоривший об умершем таинственно, вполголоса и с восторгом, как будто о
человеке, который неожиданно совершил поступок похвальный.
— Между нами, — поправился он, — и этими? За нами —
несколько поколений
людей, воспитанных всею сложностью культурной жизни…
Чувствуя потребность разгрузить себя от множества впечатлений, он снова начал записывать свои думы, но, исписав
несколько страниц, увидел с искренним удивлением, что его рукою и пером пишет
человек очень консервативных воззрений. Это открытие так смутило его, что он порвал записки.
Через
несколько дней Самгин убедился, что в Москве нет
людей здравомыслящих, ибо возмущенных убийством министра он не встретил. Студенты расхаживали по улицам с видом победителей. Только в кружке Прейса к событию отнеслись тревожно; Змиев, возбужденный до дрожи в руках, кричал...
— Нам необходимы такие
люди, каков Кутузов, —
люди, замкнутые в одной идее, пусть даже
несколько уродливо ограниченные ею, ослепленные своей верою…
— Нет, уверяю вас, — это так, честное слово! —
несколько более оживленно и все еще виновато улыбаясь, говорил Кумов. — Я очень много видел таких; один духобор — хороший
человек был, но ему сшили тесные сапоги, и, знаете, он так злился на всех, когда надевал сапоги, — вы не смейтесь! Это очень… даже страшно, что из-за плохих сапог
человеку все делается ненавистно.
«Ничего своеобразного в этих
людях — нет, просто я
несколько отравлен марксизмом», — уговаривал себя Самгин, присматриваясь к тяжелому, нестройному ходу рабочих, глядя, как они, замедляя шаги у ворот, туго уплотняясь, вламываются в Кремль.
Когда он возвратился домой, жена уже спала. Раздеваясь, он
несколько раз взглянул на ее лицо, спокойное, даже самодовольное лицо
человека, который, сдерживая улыбку удовольствия, слушает что-то очень приятное ему.
Самгин шумно захлопнул форточку, раздраженный воспоминанием о Властове еще более, чем беседой с Лютовым. Да, эти Властовы плодятся, множатся и смотрят на него как на лишнего в мире. Он чувствовал, как быстро они сдвигают его куда-то в сторону, с позиции
человека солидного, широко осведомленного, с позиции, которая все-таки
несколько тешила его самолюбие. Дерзость Властова особенно возмутительна. На любимую Варварой фразу: «декаденты — тоже революционеры» он ответил...
Проповедь не интересовала Самгина, он присматривался к
людям; на дворе собралось
несколько десятков, большинство мужчин, видимо, ремесленники; все — пожилые
люди.
Когда Самгин протер запотевшие очки, он увидел в классной, среди беспорядочно сдвинутых парт, множество
людей, они сидели и стояли на партах, на полу, сидели на подоконниках,
несколько десятков голосов кричало одновременно, и все голоса покрывала истерическая речь лысоватого
человека с лицом обезьяны.
Самгин видел, что большинство
людей стоит и сидит молча, они смотрят на кричащих угрюмо или уныло и почти у всех лица измяты, как будто
люди эти давно страдают бессонницей. Все, что слышал Самгин, уже
несколько поколебало его настроение. Он с досадой подумал: зачем Туробоев направил его сюда? Благообразный старик говорил...
На Марсовом поле Самгин отстал от спутников и через
несколько минут вышел на Невский. Здесь было и теплее и все знакомо, понятно. Над сплошными вереницами
людей плыл, хотя и возбужденный, но мягкий, точно как будто праздничный говор.
Люди шли в сторону Дворцовой площади, было много солидных, прилично, даже богато одетых мужчин, дам. Это
несколько удивило Самгина; он подумал...
Затем Самгин видел, как отступавшая толпа точно уперлась во что-то и вдруг, единодушно взревев, двинулась вперед, шагая через трупы, подбирая раненых; дружно треснул залп и еще один, выскочили солдаты, стреляя, размахивая прикладами, тыкая штыками, — густейшим потоком
люди, пронзительно воя, побежали вдоль железной решетки сквера, перепрыгивая через решетку,
несколько солдат стали стрелять вдоль Невского.
— Нет, — ответил Самгин и пошел быстрее, но через
несколько шагов девушка обогнала его, ее, как ребенка, нес на руках большой, рыжебородый
человек. Трое, спешным шагом, пронесли убитого или раненого, тот из них, который поддерживал голову его, — курил. Сзади Самгина кто-то тяжело, точно лошадь, вздохнул.
Через
несколько минут пред ним открыл дверь в темную переднюю гладко остриженный
человек с лицом татарина, с недоверчивым взглядом острых глаз.
Твердым шагом вошел крепкий
человек с внимательными глазами и
несколько ленивыми или осторожными движениями.
Это ему нравилось, это
несколько окрыляло его, подсказывало слова более резкие и смелые, слова, которые, иногда, удивляли и его, как обмолвки, впрочем — естественные для
человека, который взволнован.
В общем тюрьма вызвала у Самгина впечатление беспорядка, распущенности, но это,
несколько удивляя его, не мешало ему отдыхать и внушило мысль, что
люди, которые жалуются на страдания, испытанные в тюрьмах, преувеличивают свои страдания.
Толпа, отхлынув от собора, попятилась к решетке сада, и
несколько минут Самгин не мог видеть ничего, кроме затылков, но вскоре
люди, обнажая головы, начали двигаться вдоль решетки, молча тиская друг друга, и пред Самгиным поплыли разнообразные, но одинаково серьезно настроенные профили.
Вход в улицу, где он жил, преграждали толстые полицейские на толстых лошадях и
несколько десятков любопытствующих
людей; они казались мелкими, и Самгин нашел в них нечто однообразное, как в арестантах. Какой-то серенький, бритый сказал...