Неточные совпадения
В теплом, приятном сумраке небольшой комнаты за
столом у самовара сидела маленькая, гладко причесанная старушка в золотых
очках на остром, розовом носике; протянув Климу серую, обезьянью лапку, перевязанную у кисти красной шерстинкой, она сказала, картавя, как девочка...
Клим поднял голову, хотел надеть
очки и не мог сделать этого, руки его медленно опустились
на край
стола.
Против него твердо поместился, разложив локти по
столу, пожилой, лысоватый человек, с большим лицом и очень сильными
очками на мягком носу, одетый в серый пиджак, в цветной рубашке «фантазия», с черным шнурком вместо галстука. Он сосредоточенно кушал и молчал. Варавка, назвав длинную двойную фамилию, прибавил...
У окна сидел бритый, черненький, с лицом старика; за
столом, у дивана, кто-то, согнувшись, быстро писал, человек в сюртуке и золотых
очках, похожий
на профессора, тяжело топая, ходил из комнаты в комнату, чего-то искал.
Лаврушка внес самовар, с разбегу грохнул его
на стол и, растянув рот до ушей, уставился
на Самгина, чего-то ожидая. Самгин исподлобья, через
очки, наблюдал за ним. Не дождавшись ничего, Лаврушка тихо сказал...
Вином от нее не пахло, только духами. Ее восторг напомнил Климу ожесточение, с которым он думал о ней и о себе
на концерте. Восторг ее был неприятен. А она пересела
на колени к нему, сняла
очки и, бросив их
на стол, заглянула в глаза.
Впереди, в простенке между окнами, за
столом, покрытым зеленой клеенкой, — Лидия, тонкая, плоская, в белом платье, в сетке
на курчавой голове и в синих
очках.
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие мужчины и женщины смотрят
на нее не отрываясь, покорно, даже как будто с восхищением. Мужчин могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал. Запах сырости становился теплее, гуще. Тот, кто вывел писаря, возвратился, подошел к
столу и согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от
очков ее отскакивают синие огни…
Лидия приняла его в кабинете, за
столом. В дымчатых
очках, в китайском желтом халате, вышитом черными драконами, в неизбежной сетке
на курчавых волосах, она резала ножницами газету. Смуглое лицо ее показалось вытянутым и злым.
Самгин снял шляпу, поправил
очки, оглянулся: у окна, раскаленного солнцем, — широкий кожаный диван, пред ним,
на полу, — старая, истоптанная шкура белого медведя, в углу — шкаф для платья с зеркалом во всю величину двери; у стены — два кожаных кресла и маленький, круглый
стол, а
на нем графин воды, стакан.
Самгин, протирая
очки, осматривался: маленькая, без окон, комната, похожая
на приемную дантиста, обставленная мягкой мебелью в чехлах серой парусины, посредине — круглый
стол,
на столе — альбомы,
на стенах — серые квадраты гравюр. Сквозь драпри цвета бордо
на дверях в соседнее помещение в комнату втекает красноватый сумрак и запах духов, и где-то далеко, в тишине звучит приглушенный голос Бердникова...
Самгин вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный в холодной плоскости зеркала.
На него сосредоточенно смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам
очков, глаза мыслителя. Он прищурил их, глаза стали нормальнее. Сняв
очки и протирая их, он снова подумал о людях, которые обещают создать «мир
на земле и в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к
столу и начал записывать свои мысли.
Озябшими руками Самгин снял
очки, протер стекла, оглянулся: маленькая комната, овальный
стол, диван, три кресла и полдюжины мягких стульев малинового цвета у стен, шкаф с книгами, фисгармония,
на стене большая репродукция с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина, с грубым лицом, в объятиях змеи, толстой, как водосточная труба, голова змеи —
на плече женщины.
Самгин вздрогнул, почувствовав ожог злости. Он сидел за
столом, читая запутанное дело о взыскании Готлибом Кунстлером с Федора Петлина 15 000 рублей неустойки по договору, завтра нужно было выступать в суде, и в случае выигрыша дело это принесло бы солидный гонорар. Сердито и уверенно он спросил, взглянув
на Ивана через
очки...
В «Медведе» кричали ура, чокались, звенело стекло бокалов, хлопали пробки, извлекаемые из бутылок, и было похоже, что люди собрались
на вокзале провожать кого-то. Самгин вслушался в торопливый шум, быстро снял
очки и, протирая стекла, склонил голову над
столом.
Неточные совпадения
Стародум(распечатав и смотря
на подпись). Граф Честан. А! (Начиная читать, показывает вид, что глаза разобрать не могут.) Софьюшка!
Очки мои
на столе, в книге.
На празднике опять зашла речь о письме. Илья Иванович собрался совсем писать. Он удалился в кабинет, надел
очки и сел к
столу.
Половодов скрепя сердце тоже присел к
столу и далеко вытянул свои поджарые ноги; он смотрел
на Ляховского и Привалова таким взглядом, как будто хотел сказать: «Ну, друзья, что-то вы теперь будете делать… Посмотрим!» Ляховский в это время успел вытащить целую кипу бумаг и бухгалтерских книг, сдвинул свои
очки совсем
на лоб и проговорил деловым тоном:
Еще есть и теперь в живых люди, помнящие «Татьянин день» в «Эрмитаже», когда В. А. Гольцева после его речи так усиленно «качали», что сюртук его оказался разорванным пополам; когда после Гольцева так же энергично чествовали А. И. Чупрова и даже разбили ему
очки, подбрасывая его к потолку, и как, тотчас после Чупрова,
на стол вскочил косматый студент в красной рубахе и порыжелой тужурке, покрыл шум голосов неимоверным басом, сильно ударяя
на «о», по-семинарски:
Я влезал
на крышу сарая и через двор наблюдал за ним в открытое окно, видел синий огонь спиртовой лампы
на столе, темную фигуру; видел, как он пишет что-то в растрепанной тетради,
очки его блестят холодно и синевато, как льдины, — колдовская работа этого человека часами держала меня
на крыше, мучительно разжигая любопытство.