Неточные совпадения
Ревниво
наблюдая за ним, Самгин видел, что Дронов стремится обогнать его
в успехах и легко достигает этого.
Когда дети играли на дворе, Иван Дронов отверженно сидел на ступенях крыльца кухни, упираясь локтями
в колена, а скулами о ладони, и затуманенными глазами
наблюдал игры барчат. Он радостно взвизгивал, когда кто-нибудь падал или, ударившись, морщился от боли.
Теперь, когда Клим большую часть дня проводил вне дома, многое ускользало от его глаз, привыкших
наблюдать, но все же он видел, что
в доме становится все беспокойнее, все люди стали иначе ходить и даже двери хлопают сильнее.
А
в отношении Макарова к Дронову Клим
наблюдал острое любопытство, соединенное с обидной небрежностью более опытного и зрячего к полуслепому; такого отношения к себе Клим не допустил бы.
В другой раз,
наблюдая, как извивается и корчится писатель, он сказал Лидии...
— Что, это веселит вас? — вызывающе спросила девушка, и через несколько минут пред Климом повторилась та сцена, которую он уже
наблюдал в городском саду, но теперь Макаров и Лидия разыгрывали ее
в более резком тоне.
Климу хотелось уйти, но он находил, что было бы неловко оставить дядю. Он сидел
в углу у печки,
наблюдая, как жена писателя ходит вокруг стола, расставляя бесшумно чайную посуду и посматривая на гостя испуганными глазами. Она даже вздрогнула, когда дядя Яков сказал...
Клим шел во флигель тогда, когда он узнавал или видел, что туда пошла Лидия. Это значило, что там будет и Макаров. Но,
наблюдая за девушкой, он убеждался, что ее притягивает еще что-то, кроме Макарова. Сидя где-нибудь
в углу, она куталась, несмотря на дымную духоту,
в оранжевый платок и смотрела на людей, крепко сжав губы, строгим взглядом темных глаз. Климу казалось, что
в этом взгляде да и вообще во всем поведении Лидии явилось нечто новое, почти смешное, какая-то деланная вдовья серьезность и печаль.
И чем более
наблюдал он любителей споров и разногласий, тем более подозрительно относился к ним. У него возникало смутное сомнение
в праве и попытках этих людей решать задачи жизни и навязывать эти решения ему. Для этого должны существовать другие люди, более солидные, менее азартные и уже во всяком случае не полубезумные, каков измученный дядя Яков.
Туробоев, закурив папиросу о свой же окурок, поставил его
в ряд шести других, уже погасших. Туробоев был нетрезв, его волнистые, негустые волосы встрепаны, виски потны, бледное лицо побурело, но глаза,
наблюдая за дымящимся окурком, светились пронзительно. Кутузов смотрел на него взглядом осуждающим. Дмитрий, полулежа на койке, заговорил докторально...
Наблюдаю в мерцанье колен изваянья, беломраморность бедер,
оттенки волос…
Вот — сидит на скамье
в городском саду, распустив губы, очарованно
наблюдая капризные игры детей.
Подозрительно было искусно сделанное матерью оживление, с которым она приняла Макарова; так она встречала только людей неприятных, но почему-либо нужных ей. Когда Варавка увел Лютова
в кабинет к себе, Клим стал
наблюдать за нею. Играя лорнетом, мило улыбаясь, она сидела на кушетке, Макаров на мягком пуфе против нее.
Он лениво опустился на песок, уже сильно согретый солнцем, и стал вытирать стекла очков,
наблюдая за Туробоевым, который все еще стоял, зажав бородку свою двумя пальцами и помахивая серой шляпой
в лицо свое. К нему подошел Макаров, и вот оба они тихо идут
в сторону мельницы.
Все они пришли
в минуту, когда Клим Самгин
наблюдал картину словесного буйства Варавки и Лютова.
Говорил он долго, и ему нравилось, что слова его звучат спокойно, твердо. Взглянув через плечо на товарища, он увидал, что Макаров сидит заложив ногу на ногу,
в зубах его, по обыкновению, дымится папироса. Он разломал коробку из-под спичек, уложил обломки
в пепельницу, поджег их и, подкладывая
в маленький костер спички, внимательно
наблюдает, как они вспыхивают.
По праздникам из села являлись стаи мальчишек, рассаживаясь по берегу реки, точно странные птицы, они молча, сосредоточенно
наблюдали беспечную жизнь дачников. Одного из них, быстроглазого, с головою
в мелких колечках черных волос, звали Лаврушка, он был сирота и, по рассказам прислуги, замечателен тем, что пожирал птенцов птиц живыми.
— Все — Лейкины, для развлечения пишут. Еще Короленко — туда-сюда, но — тоже! О тараканах написал.
В городе таракан — пустяк, ты его
в деревне
понаблюдай да опиши. Вот — Чехова хвалят, а он фокусник бездушный, серыми чернилами мажет, читаешь — ничего не видно. Какие-то все недоростки.
В конце концов Самгину казалось, что он прекрасно понимает всех и все, кроме себя самого. И уже нередко он ловил себя на том, что
наблюдает за собой как за человеком, мало знакомым ему и опасным для него.
Было очень неприятно
наблюдать внимание Лидии к речам Маракуева. Поставив локти на стол, сжимая виски ладонями, она смотрела
в круглое лицо студента читающим взглядом, точно
в книгу. Клим опасался, что книга интересует ее более, чем следовало бы. Иногда Лидия, слушая рассказы о Софии Перовской, Вере Фигнер, даже раскрывала немножко рот; обнажалась полоска мелких зубов, придавая лицу ее выражение, которое Климу иногда казалось хищным, иногда — неумным.
— Странные характеры
наблюдаю я у современной молодежи, — продолжала она, посыпая клубнику сахаром. — Мы жили проще, веселее. Те из нас, кто шел
в революцию, шли со стихами, а не с цифрами…
«Осенние листья», — мысленно повторял Клим,
наблюдая непонятных ему людей и находя, что они сдвинуты чем-то со своих естественных позиций. Каждый из них, для того чтоб быть более ясным, требовал каких-то добавлений, исправлений. И таких людей мелькало пред ним все больше. Становилось совершенно нестерпимо топтаться
в хороводе излишне и утомительно умных.
Он особенно недоумевал,
наблюдая, как заботливо Лидия ухаживает за его матерью, которая говорила с нею все-таки из милости, докторально, а смотрела не
в лицо девушки, а
в лоб или через голову ее.
— Весьма любопытно, тетя Лиза,
наблюдать, с какой жадностью и ловкостью человеки хватаются за историческую необходимость. С этой стороны марксизм для многих чрезвычайно приятен. Дескать — эволюция, детерминизм, личность — бессильна. И — оставьте нас
в покое.
«Странно», — подумал он,
наблюдая, как солдаты сносят раненых и с ненужной аккуратностью укладывают их
в правильный ряд.
«Этот вышел из игры. И, вероятно, надолго. А — Маракуевы, Поярковы — что они могут сделать против таких вот? — думал он,
наблюдая людей
в ресторане. — Мне следует развлечься», — решил он и через несколько минут вышел на притихшую улицу.
«Диомидов — врет, он — домашний, а вот этот действительно — дикий», — думал он,
наблюдая за Иноковым через очки. Тот бросил окурок под стол, метясь
в корзину для бумаги, но попал
в ногу Самгина, и лицо его вдруг перекосилось гримасой.
Как везде, Самгин вел себя
в этой компании солидно, сдержанно, человеком, который, доброжелательно
наблюдая, строго взвешивает все, что видит, слышит и, не смущаясь, не отвлекаясь противоречиями мнений, углубленно занят оценкой фактов. Тагильский так и сказал о нем Берендееву...
Клим спросил еще стакан чаю, пить ему не хотелось, но он хотел знать, кого дожидается эта дама? Подняв вуаль на лоб, она писала что-то
в маленькой книжке, Самгин
наблюдал за нею и думал...
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой улыбкой, мягким словом, к озлобленной печали, которую он легко вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все увереннее чувствовал, что
в любую минуту он может взять девушку. Моментами эта возможность опьяняла его. Он не соблазнялся, но, любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Два дня прошли
в хлопотах, лишенных той растерянности и бестолковой суеты, которые Клим
наблюдал при похоронах
в России.
Рассказывая, она смотрела
в угол сада, где, между зеленью, был виден кусок крыши флигеля с закоптевшей трубой; из трубы поднимался голубоватый дымок, такой легкий и прозрачный, как будто это и не дым, а гретый воздух. Следя за взглядом Варвары, Самгин тоже
наблюдал, как струится этот дымок, и чувствовал потребность говорить о чем-нибудь очень простом, житейском, но не находил о чем; говорила Варвара...
Остановились
в Нижнем Новгороде посмотреть только что открытое и еще не разыгравшееся всероссийское торжище. Было очень забавно
наблюдать изумление Варвары пред суетливой вознею людей, которые, разгружая бесчисленные воза, вспарывая тюки, открывая ящики, набивали глубокие пасти лавок, украшали витрины множеством соблазнительных вещей.
— И без рупора слышно, — ответил человек, держа
в руке ломоть хлеба и
наблюдая, как течение подбивает баркас ближе к нему. Трифонов грозно взмахнул рупором...
Но Самгин не верил
в это внезапное опьянение, он уже не первый раз
наблюдал фокусническое уменье Лютова пьянеть и трезветь.
— То есть не по поручению, а по случаю пришлось мне поймать на деле одного полотера, он замечательно приспособился воровать мелкие вещи, — кольца, серьги, броши и вообще. И вот, знаете,
наблюдаю за ним. Натирает он
в богатом доме паркет.
В будуаре-с. Мальчишку-помощника выслал, живенько открыл отмычкой ящик
в трюмо, взял что следовало и погрузил
в мастику. Прелестно. А затем-с…
Наблюдая за человеком
в соседней комнате, Самгин понимал, что человек этот испытывает боль, и мысленно сближался с ним. Боль — это слабость, и, если сейчас,
в минуту слабости, подойти к человеку, может быть, он обнаружит с предельной ясностью ту силу, которая заставляет его жить волчьей жизнью бродяги. Невозможно, нелепо допустить, чтоб эта сила почерпалась им из книг, от разума. Да, вот пойти к нему и откровенно, без многоточий поговорить с ним о нем, о себе. О Сомовой. Он кажется влюбленным
в нее.
Он замолчал,
наблюдая, как медленно Гогин собирается закурить папиросу, как сосредоточенно он ее осматривает. Догадка все-таки просачивалась, волновала, и, сняв очки, глядя
в потолок вспоминающим взглядом, Самгин продолжал...
Наблюдая ее, Самгин опасался, что люди поймут, как смешна эта старая женщина, искал
в себе какого-нибудь доброго чувства к ней и не находил ничего, кроме досады на нее.
В ясные дни выходил гулять на Невский и,
наблюдая, как тасуется праздничная публика, вспоминал стихи толстого поэта...
Самгин ошеломленно
наблюдал, и
в нем тоже кружились какие-то опьяняющие токи.
— Устроить тебя
в Москве, — начал Самгин, несколько сконфуженно и
наблюдая искоса за покрасневшей щекой спутника, за его остреньким, беспокойным глазом.
«Какой осел», — думал Самгин, покручивая бородку,
наблюдая рассказчика. Видя, что жена тает
в улыбках, восхищаясь как будто рассказчиком, а не анекдотом, он внезапно ощутил желание стукнуть Ряхина кулаком по лбу и резко спросил...
Самгин снимал и вновь надевал очки,
наблюдая этот странный бой, очень похожий на игру расшалившихся детей, видел, как бешено мечутся испуганные лошади, как всадники хлещут их нагайками, а с панели небольшая группа солдат грозит ружьями
в небо и целится на крышу.
Прочитав утром крикливые газеты, он с полудня уходил на улицы, бывал на собраниях, митингах, слушая,
наблюдая, встречая знакомых, выспрашивал, но не высказывался, обедал
в ресторанах, позволяя жене думать, что он занят конспиративными делами.
Самгин понимал, что сейчас разыграется что-то безобразное, но все же приятно было видеть Лютова
в судорогах страха, а Лютов был так испуган, что его косые беспокойные глаза выкатились, брови неестественно расползлись к вискам. Он пытался сказать что-то людям, которые тесно окружили гроб, но только махал на них руками.
Наблюдать за Лютовым не было времени, — вокруг гроба уже началось нечто жуткое, отчего у Самгина по спине поползла холодная дрожь.
Самгин внимательно
наблюдал, сидя
в углу на кушетке и пережевывая хлеб с ветчиной. Он видел, что Макаров ведет себя, как хозяин
в доме, взял с рояля свечу, зажег ее, спросил у Дуняши бумаги и чернил и ушел с нею. Алина, покашливая, глубоко вздыхала, как будто поднимала и не могла поднять какие-то тяжести. Поставив локти на стол, опираясь скулами на ладони, она спрашивала Судакова...
Он долго сидел
в этой тишине, сидел неподвижно, опасаясь спугнуть дремоту разума, осторожно
наблюдая, как погружаются
в нее все впечатления дня; она тихонько покрывала день, как покрывает снег вспаханное поле, кочковатую дорогу.
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать над городом. Самгин смотрел на них
в окно и чувствовал, что его усталость растет, становится тяжелей, погружает
в состояние невменяемости. Он уже
наблюдал не так внимательно, и все, что люди делали, говорили, отражалось
в нем, как на поверхности зеркала.
У ворот своего дома стоял бывший чиновник казенной палаты Ивков, тайный ростовщик и сутяга, — стоял и смотрел
в небо, как бы нюхая воздух. Ворон и галок
в небе сегодня значительно больше. Ивков, указывая пальцем на баррикаду, кричит что-то и смеется, — кричит он штабс-капитану Затесову, который
наблюдает, как дворник его, сутулый старичок, прилаживает к забору оторванную доску.