Неточные совпадения
Клим подметил, что Туробоев пожал руку Лютова очень небрежно, свою тотчас же сунул в карман и наклонился над столом, скатывая шарик из хлеба. Варавка быстро сдвинул посуду, развернул план и,
стуча по его зеленым пятнам черенком чайной ложки, заговорил о лесах, болотах, песках, а Клим встал и ушел, чувствуя, что в нем разгорается ненависть к этим
людям.
Клим Самгин
постучал ногою в дверь, чувствуя желание уйти со двора, но в дверях открылась незаметная, узкая калиточка, и невидимый
человек сказал глухим голосом, на о...
Вошли двое: один широкоплечий, лохматый, с курчавой бородой и застывшей в ней неопределенной улыбкой, не то пьяной, не то насмешливой. У печки остановился, греясь, кто-то высокий, с черными усами и острой бородой. Бесшумно явилась молодая женщина в платочке, надвинутом до бровей. Потом один за другим пришло еще
человека четыре, они столпились у печи, не подходя к столу, в сумраке трудно было различить их. Все молчали,
постукивая и шаркая ногами по кирпичному полу, только улыбающийся
человек сказал кому-то...
— Никаких других защитников, кроме царя, не имеем, — всхлипывал повар. — Я — крепостной
человек, дворовый, — говорил он,
стуча красным кулаком в грудь. — Всю жизнь служил дворянству… Купечеству тоже служил, но — это мне обидно! И, если против царя пошли купеческие дети, Клим Иванович, — нет, позвольте…
—
Люди могут быть укрощены только религией, — говорил Муромский,
стуча одним указательным пальцем о другой, пальцы были тонкие, неровные и желтые, точно корни петрушки. — Под укрощением я понимаю организацию
людей для борьбы с их же эгоизмом. На войне
человек перестает быть эгоистом…
Кричавший стоял на парте и отчаянно изгибался, стараясь сохранить равновесие, на ногах его были огромные ботики, обладавшие самостоятельным движением, — они съезжали с парты. Слова он произносил немного картавя и очень пронзительно. Под ним, упираясь животом в парту,
стуча кулаком по ней, стоял толстый
человек, закинув голову так, что на шее у него образовалась складка, точно калач; он гудел...
— Хорошо угостили, а? — спросил он, подмигнув острым глазком, и,
постучав кирпичом в стену, метнул его под ноги
людям. — Молодых-то сколько побили, молодых-то! — громко и с явным изумлением сказал он.
Изредка, воровато и почти бесшумно, как рыба в воде, двигались быстрые, черные фигурки
людей. Впереди кто-то дробно
стучал в стекла, потом стекло, звякнув, раскололось, прозвенели осколки, падая на железо, взвизгнула и хлопнула калитка, встречу Самгина кто-то очень быстро пошел и внезапно исчез, как бы провалился в землю. Почти в ту же минуту из-за угла выехали пятеро всадников, сгрудились, и один из них испуганно крикнул...
Тишина устанавливалась с трудом,
люди двигали стульями, звенели бокалы,
стучали ножи по бутылкам, и кто-то неистово орал...
Самгин попросил чаю и, закрыв дверь кабинета, прислушался, — за окном топали и шаркали шаги
людей. Этот непрерывный шум создавал впечатление работы какой-то машины, она выравнивала мостовую,
постукивала в стены дома, как будто расширяя улицу. Фонарь против дома был разбит, не горел, — казалось, что дом отодвинулся с того места, где стоял.
Он стал перечислять боевые выступления рабочих в провинции, факты террора, схватки с черной сотней, взрывы аграрного движения; он говорил обо всем этом, как бы напоминая себе самому, и тихонько
постукивал кулаком по столу, ставя точки. Самгин хотел спросить: к чему приведет все это? Но вдруг с полной ясностью почувствовал, что спросил бы равнодушно, только по обязанности здравомыслящего
человека. Каких-либо иных оснований для этого вопроса он не находил в себе.
К нему подошла Марина, — он поднялся на ноги и неловко толкнул на нее стул; она успела подхватить падавший стул и,
постукивая ладонью по спинке его, неслышно сказала что-то лохматому
человеку; он в ответ потряс головой и хрипло кашлянул, а Марина подошла к Самгину.
Постучав по лбу пальцем, как это делают, когда хотят без слов сказать, что
человек — глуп, Марина продолжала своим голосом, сочно и лениво...
Затем он подумал, что вокруг уже слишком тихо для
человека. Следовало бы, чтоб
стучал маятник часов, действовал червяк-древоточец, чувствовалась бы «жизни мышья беготня». Напрягая слух, он уловил шорох листвы деревьев в парке и вспомнил, что кто-то из литераторов приписал этот шорох движению земли в пространстве.
Публика зашумела, усердно обнаруживая друг пред другом возмущение речью епископа, но Краснов
постучал чайной ложкой по столу и, когда
люди замолчали, кашлянул и начал...
Люди кричат, их невнятные крики образуют тоже как бы облако разнообразного шума, мерно прыгает солдатская маршевая песня, уныло тянется деревенская, металлически скрипят и повизгивают гармоники,
стучат топоры, где-то учатся невидимые барабанщики, в трех десятках шагов от насыпи собралось толстое кольцо, в центре его двое пляшут, и хор отчаянно кричит старинную песню...
Заговорили сразу
человек десять. Алябьев кричал все более бешено, он вертелся, точно посаженный на кол,
стучал палкой, двигал стул, встряхивая его, точно таскал
человека за волосы, блестел металлами.
Неточные совпадения
То артельщики подбегали к ней, предлагая ей свои услуги; то молодые
люди,
стуча каблуками по доскам платформы и громко разговаривая, оглядывали ее, то встречные сторонились не в ту сторону.
А между тем заметно было, что там жили
люди, особенно по утрам: на кухне
стучат ножи, слышно в окно, как полощет баба что-то в углу, как дворник рубит дрова или везет на двух колесах бочонок с водой; за стеной плачут ребятишки или раздается упорный, сухой кашель старухи.
«Волком» звала она тебя в глаза «шутя», —
стучал молот дальше, — теперь, не шутя, заочно, к хищничеству волка — в памяти у ней останется ловкость лисы, злость на все лающей собаки, и не останется никакого следа — о
человеке! Она вынесла из обрыва — одну казнь, одно неизлечимое терзание на всю жизнь: как могла она ослепнуть, не угадать тебя давно, увлечься, забыться!.. Торжествуй, она никогда не забудет тебя!»
Он знал, однако, со слов Катерины Ивановны, что отставной штабс-капитан
человек семейный: «Или спят все они, или, может быть, услыхали, что я пришел, и ждут, пока я отворю; лучше я снова постучусь к ним», — и он
постучал.
— Как вы смели, милостивый государь, как решились обеспокоить незнакомую вам даму в ее доме и в такой час… и явиться к ней говорить о
человеке, который здесь же, в этой самой гостиной, всего три часа тому, приходил убить меня,
стучал ногами и вышел как никто не выходит из порядочного дома.