Неточные совпадения
— Ты подумай, как это ужасно — в двадцать лет
заболеть от
женщины. Это — гнусно! Это уж — подлость! Любовь и — это…
Клим искоса взглянул на нее. Она сидела, напряженно выпрямясь, ее сухое лицо уныло сморщилось, — это лицо старухи. Глаза широко открыты, и она закусила губы, как бы сдерживая крик
боли. Клим был раздражен на нее, но какая-то частица жалости к себе самому перешла на эту
женщину, он тихонько спросил...
«Макаров говорил, что донжуан — не распутник, а — искатель неведомых, неиспытанных ощущений и что такой же страстью к поискам неиспытанного, вероятно,
болеют многие
женщины, например — Жорж Занд, — размышлял Самгин. — Макаров, впрочем, не называл эту страсть болезнью, а Туробоев назвал ее «духовным вампиризмом». Макаров говорил, что
женщина полусознательно стремится раскрыть мужчину до последней черты, чтоб понять источник его власти над нею, понять, чем он победил ее в древности?»
«Почему у нее нет детей? Она вовсе не похожа на
женщину, чувство которой подавлено разумом, да и — существуют ли такие? Не желает портить фигуру, пасует перед страхом
боли? Говорит она своеобразно, но это еще не значит, что она так же и думает. Можно сказать, что она не похожа ни на одну из
женщин, знакомых мне».
Неточные совпадения
— Ты ли это, Илья? — упрекал он. — Ты отталкиваешь меня, и для нее, для этой
женщины!.. Боже мой! — почти закричал он, как от внезапной
боли. — Этот ребенок, что я сейчас видел… Илья, Илья! Беги отсюда, пойдем, пойдем скорее! Как ты пал! Эта
женщина… что она тебе…
Но ни ревности, ни
боли он не чувствовал и только трепетал от красоты как будто перерожденной, новой для него
женщины. Он любовался уже их любовью и радовался их радостью, томясь жаждой превратить и то и другое в образы и звуки. В нем умер любовник и ожил бескорыстный артист.
Только вздохи
боли показывали, что это стоит не статуя, а живая
женщина. Образ глядел на нее задумчиво, полуоткрытыми глазами, но как будто не видел ее, персты были сложены в благословение, но не благословляли ее.
Он шел тихий, задумчивый, с блуждающим взглядом, погруженный глубоко в себя. В нем постепенно гасли
боли корыстной любви и печали. Не стало страсти, не стало как будто самой Софьи, этой суетной и холодной
женщины; исчезла пестрая мишура украшений; исчезли портреты предков, тетки, не было и ненавистного Милари.
Тут мы застали шкипера вновь прибывшего английского корабля с женой, страдающей зубной
болью женщиной, но еще молодой и некрасивой; тут же была жена нового миссионера, тоже молодая и некрасивая, без передних зубов.