Неточные совпадения
— Ошибочно думать, что энергия людей, соединенных
в организации,
в партии, — увеличивается
в своей силе. Наоборот: возлагая свои желания, надежды, ответственность на вождей, люди тем самым понижают и температуру и рост своей
личной энергии. Идеальное воплощение энергии — Робинзон Крузо.
В них нет ничего, что крепко прирастало бы к нему, что он мог бы назвать своим,
личным домыслом, верованием.
Мать встретила их величественно, как чиновников, назначенных свыше
в ее
личное распоряжение.
Но через некоторое время Прейс рассказал Климу о стачке ткачей
в Петербурге, рассказал с такой гордостью, как будто он сам организовал эту стачку, и с таким восторгом, как бы говорил о своем
личном счастье.
— Ничтожный человек, министры толкали и тащили его куда им было нужно, как подростка, — сказал он и несколько удивился силе мстительного,
личного чувства, которое вложил
в эти слова.
— Но власть — гуманна, не
в ее намерениях увеличивать количество людей, не умевших устроиться
в жизни, и тем самым пополнять кадры озлобленных
личными неудачами, каковы все революционеры.
Змиев доказывал, что социализм победит только путем медленного просачивания
в существующий строй, часто напоминал о своем
личном знакомстве с Мильераном и восхищался мужеством, с которым тот первый указал, что социализм учение не революционное, а реформаторское.
Он поехал с патроном
в суд, там и адвокаты и чиновники говорили об убийстве как-то слишком просто, точно о преступлении обыкновенном, и утешительно было лишь то, что почти все сходились на одном: это —
личная месть одиночки. А один из адвокатов, носивший необыкновенную фамилию Магнит, рыжий, зубастый, шумный и напоминавший Самгину неудачную карикатуру на англичанина, громко и как-то бесстыдно отчеканил...
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь на него локтем, протянув правую руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин не слышал, а
в голосе чувствовал
личную и горькую обиду. Но был ясно слышен сухой голос Прейса...
Посидев несколько месяцев
в тюрьме, Гогина озлобилась, и теперь
в ее речах всегда звучит нечто
личное. Память Самгина услужливо восстановила сцену его столкновения с Татьяной.
— Томилин инстинктом своим
в бога уперся, ну — он трус, рыжий боров. А я как-то задумался: по каким мотивам действую? Оказалось — по мотивам
личной обиды на судьбу да — по молодечеству. Есть такая теорийка: театр для себя, вот я, должно быть, и разыгрывал сам себя пред собою. Скучно. И — безответственно.
— «Человечество — многомиллионная гидра пошлости», — это Иванов-Разумник. А вот Мережковский: «Люди во множестве никогда не были так малы и ничтожны, как
в России девятнадцатого века». А Шестов говорит так: «
Личная трагедия есть единственный путь к субъективной осмысленности существования».
— Истина буддизма
в аксиоме: всякое существование есть страдание, но
в страдание оно обращается благодаря желанию. Непрерывный рост страданий благодаря росту желаний и, наконец, смерть — убеждают человека
в иллюзорности его стремления достигнуть
личного блага.
Он наиболее крупный и честный диктатор, ибо не связан с какой-то определенной программой, обладает широчайшим опытом и,
в сущности, не имеет
личных целей.
Две первые раздражали его тяжелым, неуклюжим языком и мелочной, схоластической полемикой с двумя вторыми, Самгину казалось, что эти газетки бессильны, не могут влиять на читателя так, как должны бы, форма их статей компрометирует идейную сущность полемики, дробит и распыляет материал, пафос гнева заменен
в них мелкой,
личной злобой против бывших единомышленников.
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним.
В борьбе за материальные интересы люди иногда являются
личными врагами, но ведь жизнь не сводится вся целиком к уголовному и гражданскому процессу, теория борьбы за существование не должна поглощать и не поглощает высших интересов духа, не угашает священного стремления человека познать самого себя».
Среди них немалое количество неврастеников, они читали Фрейда и, убежденные, что уже «познали себя», особенно крепко были уверены
в своей исключительности. Все эти люди желали встать над действительностью, почти все они были беспартийны, ибо опасались, что дисциплина партии и программы может пагубно отразиться на своеобразии их
личной «духовной конституции». Социальная самооценка этих людей была выражена Алябьевым.
«
В данной общественной структуре должны быть люди, лишенные права
личной инициативы, права самостоятельного действия».
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и чувство
личное — месть за его мать. Проводится
в жизнь лозунг Циммервальда: превратить войну с внешним врагом
в гражданскую войну, внутри страны. Это значит: предать страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но дело не
в человеке, а
в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
Он знал, что его
личный, житейский опыт формируется чужими словами, когда он был моложе, это обижало, тревожило его, но постепенно он привык не обращать внимания на это насилие слов, которые — казалось ему — опошляют подлинные его мысли, мешают им явиться
в отличных формах,
в оригинальной силе, своеобразном блеске.
Неточные совпадения
Вольнодумцы, конечно, могут (под
личною, впрочем, за сие ответственностью) полагать, что пред лицом законов естественных все равно, кованая ли кольчуга или кургузая кучерская поддевка облекают начальника, но
в глазах людей опытных и серьезных материя сия всегда будет пользоваться особливым перед всеми другими предпочтением.
Рождалось какое-то совсем особенное чувство,
в котором первенствующее значение принадлежало не столько инстинкту
личного самосохранения, сколько опасению за человеческую природу вообще.
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье,
в особенности; но оттого ли, что
в словах его было более
личной веры
в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как бы то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени.
— Главная задача философии всех веков состоит именно
в том, чтобы найти ту необходимую связь, которая существует между
личным интересом и общим.
— Я думаю, — сказал Константин, — что никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы
в личном интересе. Это общая истина, философская, — сказал он, с решительностью повторяя слово философская, как будто желая показать, что он тоже имеет право, как и всякий, говорить о философии.