Неточные совпадения
Когда явился Туробоев, Клим
почувствовал себя отодвинутым еще дальше, его поставили рядом с
братом, Дмитрием.
— Вот уж почти два года ни о чем не могу думать, только о девицах. К проституткам идти не могу, до этой степени еще не дошел. Тянет к онанизму, хоть руки отрубить. Есть,
брат, в этом влечении что-то обидное до слез, до отвращения к себе. С девицами
чувствую себя идиотом. Она мне о книжках, о разных поэзиях, а я думаю о том, какие у нее груди и что вот поцеловать бы ее да и умереть.
Оживление Дмитрия исчезло, когда он стал расспрашивать о матери, Варавке, Лидии. Клим
чувствовал во рту горечь, в голове тяжесть. Было утомительно и скучно отвечать на почтительно-равнодушные вопросы
брата. Желтоватый туман за окном, аккуратно разлинованный проволоками телеграфа, напоминал о старой нотной бумаге. Сквозь туман смутно выступала бурая стена трехэтажного дома, густо облепленная заплатами многочисленных вывесок.
Он стал ходить к ней каждый вечер и, насыщаясь ее речами,
чувствовал, что растет. Его роман, конечно, был замечен, и Клим видел, что это выгодно подчеркивает его. Елизавета Спивак смотрела на него с любопытством и как бы поощрительно, Марина стала говорить еще более дружелюбно,
брат, казалось, завидует ему. Дмитрий почему-то стал мрачнее, молчаливей и смотрел на Марину, обиженно мигая.
— Не смейся. Я так
чувствую: нельзя. Это,
брат, удивительный человек!
— Вообразить не могла, что среди вашего
брата есть такие… милые уроды. Он перелистывает людей, точно книги. «Когда же мы венчаемся?» — спросила я. Он так удивился, что я
почувствовала себя калуцкой дурой. «Помилуй, говорит, какой же я муж, семьянин?» И я сразу поняла: верно, какой он муж? А он — еще: «Да и ты, говорит, разве ты для семейной жизни с твоими данными?» И это верно, думаю. Ну, конечно, поплакала. Выпьем. Какая это прелесть, рябиновая!
Он вызывал у Клима впечатление человека смущенного, и Климу приятно было
чувствовать это, приятно убедиться еще раз, что простая жизнь оказалась сильнее мудрых книг, поглощенных
братом.
Он был крайне смущен внезапно вспыхнувшей обидой на отца,
брата и
чувствовал, что обида распространяется и на Айно. Он пытался посмотреть на себя, обидевшегося, как на человека незнакомого и стесняющего, пытался отнестись к обиде иронически.
Клим
чувствовал, что
брат искренно и глубоко смущен.
Самгин
чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему, испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному
брату; слишком часто и тревожно останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с больным сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так наблюдают за человеком, которого хотят, но не могут понять.
К вечеру другого дня Самгин
чувствовал себя уже довольно сносно, пил чай, сидя в постели, когда пришел
брат.
Самгин не отдавал себе отчета — обвиняет он или защищает? Он
чувствовал, что речь его очень рискованна, и видел:
брат смотрит на него слишком пристально. Тогда, помолчав немного, он сказал задумчиво...
Я,
брат, в своем классе — белая ворона, и я тебе прямо скажу: не
чувствуя внутренней связи со своей средой, я иногда жалею… даже болею этим…
— Люди
почувствуют себя
братьями только тогда, когда поймут трагизм своего бытия в космосе,
почувствуют ужас одиночества своего во вселенной, соприкоснутся прутьям железной клетки неразрешимых тайн жизни, жизни, из которой один есть выход — в смерть.
Неточные совпадения
Она говорила свободно и неторопливо, изредка переводя свой взгляд с Левина на
брата, и Левин
чувствовал, что впечатление, произведенное им, было хорошее, и ему с нею тотчас же стало легко, просто и приятно, как будто он с детства знал ее.
И, странное дело, он
чувствовал себя совершенно холодным и не испытывал ни горя, ни потери, ни еще меньше жалости к
брату.
При этих словах глаза
братьев встретились, и Левин, несмотря на всегдашнее и теперь особенно сильное в нем желание быть в дружеских и, главное, простых отношениях с
братом,
почувствовал, что ему неловко смотреть на него. Он опустил глаза и не знал, что сказать.
Левин слушал и придумывал и не мог придумать, что сказать. Вероятно, Николай
почувствовал то же; он стал расспрашивать
брата о делах его; и Левин был рад говорить о себе, потому что он мог говорить не притворяясь. Он рассказал
брату свои планы и действия.
— Да, да! — отвечал Левин. И ему стало еще страшнее, когда он, целуясь,
почувствовал губами сухость тела
брата и увидал вблизи его большие, странно светящиеся глаза.