Нельзя было не послушать ее в этот час. Я
ушел в кухню, снова прильнул к стеклу окна, но за темной кучей людей уже не видно огня, — только медные шлемы сверкают среди зимних черных шапок и картузов.
— Уйди, — приказала мне бабушка; я
ушел в кухню, подавленный, залез на печь и долго слушал, как за переборкой то — говорили все сразу, перебивая друг друга, то — молчали, словно вдруг уснув. Речь шла о ребенке, рожденном матерью и отданном ею кому-то, но нельзя было понять, за что сердится дедушка: за то ли, что мать родила, не спросясь его, или за то, что не привезла ему ребенка?
Неточные совпадения
По субботам, когда дед, перепоров детей, нагрешивших за неделю,
уходил ко всенощной,
в кухне начиналась неописуемо забавная жизнь: Цыганок доставал из-за печи черных тараканов, быстро делал нитяную упряжь, вырезывал из бумаги сани, и по желтому, чисто выскобленному столу разъезжала четверка вороных, а Иван, направляя их бег тонкой лучиной, возбужденно визжал...
Но особенно он памятен мне
в праздничные вечера; когда дед и дядя Михаил
уходили в гости,
в кухне являлся кудрявый, встрепанный дядя Яков с гитарой, бабушка устраивала чай с обильной закуской и водкой
в зеленом штофе с красными цветами, искусно вылитыми из стекла на дне его; волчком вертелся празднично одетый Цыганок; тихо, боком приходил мастер, сверкая темными стеклами очков; нянька Евгенья, рябая, краснорожая и толстая, точно кубышка, с хитрыми глазами и трубным голосом; иногда присутствовали волосатый успенский дьячок и еще какие-то темные, скользкие люди, похожие на щук и налимов.
Я
ушел, но спать
в эту ночь не удалось; только что лег
в постель, — меня вышвырнул из нее нечеловеческий вой; я снова бросился
в кухню; среди нее стоял дед без рубахи, со свечой
в руках; свеча дрожала, он шаркал ногами по полу и, не сходя с места, хрипел...
Дождливыми вечерами, если дед
уходил из дома, бабушка устраивала
в кухне интереснейшие собрания, приглашая пить чай всех жителей: извозчиков, денщика; часто являлась бойкая Петровна, иногда приходила даже веселая постоялка, и всегда
в углу, около печи, неподвижно и немотно торчал Хорошее Дело. Немой Степа играл с татарином
в карты, — Валей хлопал ими по широкому носу немого и приговаривал...
Они
ушли в соседнюю комнату, долго шептались там, и, когда бабушка снова пришла
в кухню, мне стало ясно, что случилось что-то страшное.
В первые же дни по приезде мать подружилась с веселой постоялкой, женой военного, и почти каждый вечер
уходила в переднюю половину дома, где бывали и люди от Бетленга — красивые барыни, офицера. Дедушке это не нравилось, не однажды, сидя
в кухне, за ужином, он грозил ложкой и ворчал...
И
ушла в комнату матери, а я — снова
в кухню, слушать, как они, рядом, охают, стонут и ворчат, точно передвигая с места на место непосильные тяжести.
— Брат Окулка-то, — объяснил Груздев гостю, когда Тараско
ушел в кухню за жареным. — А мне это все равно: чем мальчонко виноват? Потом его паром обварило на фабрике… Дома холод да голод. Ну, как его не взять?.. Щенят жалеют, а живого человека как не пожалеть?
По отъезде ученой экспедиции Пелагея стала мести залу и готовить к чаю, а Лиза села у окна и, глядя на речную луговину, крепко задумалась. Она не слыхала, как Женни поставила перед нею глубокую тарелку с лесными орехами и
ушла в кухню готовить новую кормежку.
Неточные совпадения
Тишина росла, углублялась, вызывая неприятное ощущение, — точно опускался пол,
уходя из-под ног.
В кармане жилета замедленно щелкали часы, из
кухни доносился острый запах соленой рыбы. Самгин открыл форточку, и, вместе с холодом,
в комнату влетела воющая команда:
Самгин лежал на диване, ему очень хотелось подробно расспросить Агафью о Таисье, но он подумал, что это надобно делать осторожно, и стал расспрашивать Агафью о ее жизни. Она сказала, что ее отец держал пивную, и, вспомнив, что ей нужно что-то делать
в кухне, — быстро
ушла, а Самгин почувствовал
в ее бегстве нечто подозрительное.
— Молчите! Или —
уходите прочь, — крикнула Лидия, убегая
в кухню. Ее злой крик заставил Варвару завыть голосом деревенской бабы, кликуши:
Ленивый от природы, он был ленив еще и по своему лакейскому воспитанию. Он важничал
в дворне, не давал себе труда ни поставить самовар, ни подмести полов. Он или дремал
в прихожей, или
уходил болтать
в людскую,
в кухню; не то так по целым часам, скрестив руки на груди, стоял у ворот и с сонною задумчивостью посматривал на все стороны.
— Два десятка… — задумчиво говорила она, — ужели она их все положит? — И, поставив
в шкаф банку, побежала
в кухню. А Обломов
ушел к себе и стал читать книгу…