Неточные совпадения
День был светлый; в два окна, сквозь ледяные стекла, смотрели косые лучи зимнего солнца;
на столе, убранном к обеду, тускло блестела оловянная
посуда, графин с рыжим квасом и другой с темно-зеленой дедовой водкой, настоянной
на буквице и зверобое.
В саду
дела мои пошли хорошо: я выполол, вырубил косарем бурьян, обложил яму по краям, где земля оползла, обломками кирпичей, устроил из них широкое сиденье, —
на нем можно было даже лежать. Набрал много цветных стекол и осколков
посуды, вмазал их глиной в щели между кирпичами, — когда в яму смотрело солнце, всё это радужно разгоралось, как в церкви.
Бабушка, сидя под окном, быстро плела кружева, весело щелкали коклюшки, золотым ежом блестела
на вешнем солнце подушка, густо усеянная медными булавками. И сама бабушка, точно из меди лита, — неизменна! А дед еще более ссохся, сморщился, его рыжие волосы посерели, спокойная важность движений сменилась горячей суетливостью, зеленые глаза смотрят подозрительно. Посмеиваясь, бабушка рассказала мне о
разделе имущества между ею и дедом: он отдал ей все горшки, плошки, всю
посуду и сказал...
Неточные совпадения
Действительно, все было приготовлено
на славу: стол был накрыт даже довольно чисто,
посуда, вилки, ножи, рюмки, стаканы, чашки, все это, конечно, было сборное, разнофасонное и разнокалиберное, от разных жильцов, но все было к известному часу
на своем месте, и Амалия Ивановна, чувствуя, что отлично исполнила
дело, встретила возвратившихся даже с некоторою гордостию, вся разодетая, в чепце с новыми траурными лентами и в черном платье.
На другой
день поутру подвезена была к крыльцу дорожная кибитка; уложили в нее чемодан, погребец [Погребец (устар.) — дорожный сундучок для
посуды и съестных припасов.] с чайным прибором и узлы с булками и пирогами, последними знаками домашнего баловства.
Лампа, плохо освещая просторную кухню, искажала формы вещей: медная
посуда на полках приобрела сходство с оружием, а белая масса плиты — точно намогильный памятник. В мутном пузыре света старики сидели так, что их
разделял только угол стола. Ногти у медника были зеленоватые, да и весь он казался насквозь пропитанным окисью меди. Повар, в пальто, застегнутом до подбородка, сидел не по-стариковски прямо и гордо; напялив шапку
на колено, он прижимал ее рукой, а другою дергал свои реденькие усы.
— Подожди, — попросил Самгин, встал и подошел к окну. Было уже около полуночи, и обычно в этот час
на улице, даже и
днем тихой, укреплялась невозмутимая, провинциальная тишина. Но в эту ночь двойные рамы окон почти непрерывно пропускали в комнату приглушенные, мягкие звуки движения, шли группы людей, гудел автомобиль, проехала пожарная команда. Самгина заставил подойти к окну шум, необычно тяжелый, от него тонко заныли стекла в окнах и даже задребезжала
посуда в буфете.
Не желая видеть Дуняшу, он зашел в ресторан, пообедал там, долго сидел за кофе, курил и рассматривал, обдумывал Марину, но понятнее для себя не увидел ее. Дома он нашел письмо Дуняши, — она извещала, что едет — петь
на фабрику
посуды, возвратится через
день. В уголке письма было очень мелко приписано: «Рядом с тобой живет подозрительный, и к нему приходил Судаков. Помнишь Судакова?»