Неточные совпадения
Я не знал другой жизни, но смутно помнил, что
отец и мать жили не так:
были у них другие речи, другое веселье, ходили и сидели они всегда рядом, близко.
Нет, дома
было лучше, чем на улице. Особенно хороши
были часы после обеда, когда дед уезжал в мастерскую дяди Якова, а бабушка, сидя
у окна, рассказывала мне интересные сказки, истории, говорила про
отца моего.
Мать
отца померла рано, а когда ему минуло девять лет, помер и дедушка,
отца взял к себе крестный — столяр, приписал его в цеховые города Перми и стал учить своему мастерству, но
отец убежал от него, водил слепых по ярмаркам, шестнадцати лет пришел в Нижний и стал работать
у подрядчика — столяра на пароходах Колчина. В двадцать лет он
был уже хорошим краснодеревцем, обойщиком и драпировщиком. Мастерская, где он работал,
была рядом с домами деда, на Ковалихе.
Я слышал, как он ударил ее, бросился в комнату и увидал, что мать, упав на колени, оперлась спиною и локтями о стул, выгнув грудь, закинув голову, хрипя и страшно блестя глазами, а он, чисто одетый, в новом мундире, бьет ее в грудь длинной своей ногою. Я схватил со стола нож с костяной ручкой в серебре, — им резали хлеб, это
была единственная вещь, оставшаяся
у матери после моего
отца, — схватил и со всею силою ударил вотчима в бок.
В ненастные дни мы собирались
у Язя, на кладбище, в сторожке его
отца. Это
был человек кривых костей, длиннорукий, измызганный, на его маленькой голове, на темном лице кустились грязноватые волосы; голова его напоминала засохший репей, длинная, тонкая шея — стебель. Он сладко жмурил какие-то желтые глаза и скороговоркой бормотал...
Здесь же нашла место и высокая конторка, какая
была у отца Андрея, замшевые перчатки; висел в углу и клеенчатый плащ около шкафа с минералами, раковинами, чучелами птиц, с образцами разных глин, товаров и прочего. Среди всего, на почетном месте, блистал, в золоте с инкрустацией, флигель Эрара. [То есть фортепиано французского мастера музыкальных инструментов Эрара.]
Тут все имело только свое значение. Было много веры друг в друга, много простоты и снисходительности, которых не
было у отцов, занимавших соответственные социальные амплуа, и нет у детей, занимающих амплуа даже гораздо выгоднейшие для водворения простоты и правды житейских отношений.
Дед мой любил слушать Пушкина и особенно Рылеева, тетрадка со стихами которого, тогда запрещенными,
была у отца с семинарских времен. Отец тоже часто читал нам вслух стихи, а дед, слушая Пушкина, говаривал, что Димитрий Самозванец был действительно запорожский казак и на престол его посадили запорожцы. Это он слышал от своих отца и деда и других стариков.
— Нанятой тоже. Вас, я вижу, дядюшка, несколько удивляет, что у меня все нанятые люди; но что же мне делать? Никого своих нет! Говорили, что эта ключница Марья Алексеевна у нас очень хорошая: а на днях я заставил ее подварить наливку, и она приготовила величайшую дрянь, тогда как я могу пить только такие наливки, которые густы, как ликер. Бог знает, что за прислуга
была у отца; один другого хуже: глупые, неопрятные, ленивые; ну, а я, признаюсь, не могу этого сносить, это нож острый для меня.
Неточные совпадения
Чтобы ему, если и тетка
есть, то и тетке всякая пакость, и
отец если жив
у него, то чтоб и он, каналья, околел или поперхнулся навеки, мошенник такой!
А Петр-то Иванович уж мигнул пальцем и подозвал трактирщика-с, трактирщика Власа:
у него жена три недели назад тому родила, и такой пребойкий мальчик,
будет так же, как и
отец, содержать трактир.
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно
было встретить
отца родного, на которого вся надежда, который
у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой
отец! Не нынешний
был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет
у басурманов, и не
будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Стародум. Ему многие смеются. Я это знаю.
Быть так.
Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят одного.
Отец мой
у двора Петра Великого…