Но когда мы, я и Павел, вымыли изъеденного грязью и насекомыми, умирающего Давидова, нас
подняли на смех, снимали с себя рубахи, предлагая нам обыскать их, называли банщиками и вообще издевались так, как будто мы сделали что-то позорное и очень смешное.
— Ах, Фанарин! — морщась сказал Масленников, вспоминая, как в прошлом году этот Фанарин на суде допрашивал его как свидетеля и с величайшей учтивостью в продолжение получаса
поднимал на смех. — Я бы не посоветовал тебе иметь с ним дело. Фанарин — est un homme taré. [человек с подорванной репутацией.]
Зачем шатался на прииски Петр Васильич, никто хорошенько не знал, хотя и догадывались, что он спроста не пойдет время тратить. Не таковский мужик… Особенно недолюбливал его Матюшка, старавшийся в компании
поднять на смех или устроить какую-нибудь каверзу. Петр Васильич относился ко всему свысока, точно дело шло не о нем. Однако он не укрылся от зоркого и опытного взгляда Кишкина. Раз они сидели и беседовали около огонька самым мирным образом. Рабочие уже спали в балагане.
Мать бранила меня за это наедине, я отвечал, что мне досадно, когда
поднимают на смех мои слова, да и говорят со мной только для того, чтобы посмеяться.
Неточные совпадения
Я выделывал ногами самые забавные штуки: то, подражая лошади, бежал маленькой рысцой, гордо
поднимая ноги, то топотал ими
на месте, как баран, который сердится
на собаку, при этом хохотал от души и нисколько не заботился о том, какое впечатление произвожу
на зрителей, Сонечка тоже не переставала смеяться: она смеялась тому, что мы кружились, взявшись рука за руку, хохотала, глядя
на какого-то старого барина, который, медленно
поднимая ноги, перешагнул через платок, показывая вид, что ему было очень трудно это сделать, и помирала со
смеху, когда я вспрыгивал чуть не до потолка, чтобы показать свою ловкость.
Вожеватов. Еще как рад-то, сияет, как апельсин. Что смеху-то! Ведь он у нас чудак. Ему бы жениться поскорей да уехать в свое именьишко, пока разговоры утихнут, так и Огудаловым хотелось; а он таскает Ларису
на бульвар, ходит с ней под руку, голову так высоко
поднял, что того гляди наткнется
на кого-нибудь. Да еще очки надел зачем-то, а никогда их не носил. Кланяется — едва кивает; тон какой взял; прежде и не слыхать его было, а теперь все «я да я, я хочу, я желаю».
Ударюсь об заклад, что вздор; // И если б не к лицу, не нужно перевязки; // А то не вздор, что вам не избежать огласки: //
На смех, того гляди,
подымет Чацкий вас; // И Скалозуб как свой хохол закру́тит, // Расскажет обморок, прибавит сто прикрас; // Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!
— Как, ты и это помнишь, Андрей? Как же! Я мечтал с ними, нашептывал надежды
на будущее, развивал планы, мысли и… чувства тоже, тихонько от тебя, чтоб ты
на смех не
поднял. Там все это и умерло, больше не повторялось никогда! Да и куда делось все — отчего погасло? Непостижимо! Ведь ни бурь, ни потрясений не было у меня; не терял я ничего; никакое ярмо не тяготит моей совести: она чиста, как стекло; никакой удар не убил во мне самолюбия, а так, Бог знает отчего, все пропадает!
— Сохрани тебя Господи! — удержала она его, —
на смех поднимет…