Было странно и неловко слушать, что они сами о себе говорят столь бесстыдно. Я знал, как
говорят о женщинах матросы, солдаты, землекопы, я видел, что мужчины всегда хвастаются друг перед другом своей ловкостью в обманах женщин, выносливостью в сношениях с ними; я чувствовал, что они относятся к «бабам» враждебно, но почти всегда за рассказами мужчин о своих победах, вместе с хвастовством, звучало что-то, позволявшее мне думать, что в этих рассказах хвастовства и выдумки больше, чем правды.
Неточные совпадения
Часто, проводив знакомую покупательницу вежливыми поклонами и любезными словами, они
говорили о ней грязно и бесстыдно, вызывая у меня желание выбежать на улицу и, догнав
женщину, рассказать, как
говорят о ней.
О силе
женщины она могла
говорить без конца, и мне всегда казалось, что этими разговорами она хочет кого-то напугать. Я особенно запомнил, что «Ева — бога обманула».
Толстый, лысенький Яков Иваныч
говорит только
о женщинах и всегда — грязно.
Я сажусь на стул около двери уборной и
говорю; мне приятно вспоминать
о другой жизни в этой, куда меня сунули против моей воли. Я увлекаюсь, забываю
о слушателях, но — ненадолго;
женщины никогда не ездили на пароходе и спрашивают меня...
Надоела «любовь»,
о которой все мужчины и
женщины говорили одними и теми же словами.
Палубные пассажиры, матросы, все люди
говорили о душе так же много и часто, как
о земле, — работе,
о хлебе и
женщинах. Душа — десятое слово в речах простых людей, слово ходовое, как пятак. Мне не нравится, что слово это так прижилось на скользких языках людей, а когда мужики матерщинничают, злобно и ласково, поганя душу, — это бьет меня по сердцу.
Старик Гоголев, заикаясь от восторга, хвалит красоту
женщины — точно дьячок акафист читает, она слушает, благосклонно улыбаясь, а когда он запутается в словах — она
говорит о себе...
Он вплоть до ужина беспокойно и несвойственно ему вертелся на табурете, играл пальцами и непонятно
говорил о демоне,
о женщинах и Еве,
о рае и
о том, как грешили святые.
Позднее, прислушавшись к их беседам, я узнал, что они
говорят по ночам
о том же,
о чем люди любят
говорить и днем:
о боге, правде, счастье,
о глупости и хитрости
женщин,
о жадности богатых и
о том, что вся жизнь запутана, непонятна.
Я слишком много стал думать
о женщинах и уже решал вопрос: а не пойти ли в следующий праздник туда, куда все ходят? Это не было желанием физическим, — я был здоров и брезглив, но порою до бешенства хотелось обнять кого-то ласкового, умного и откровенно, бесконечно долго
говорить, как матери,
о тревогах души.
Кроме
женщин, Ефимушка ни
о чем не
говорит, и работник он неровный — то работает отлично, споро, то у него не ладится, деревянный молоток клеплет гребни лениво, небрежно, оставляя свищи. От него всегда пахнет маслом, ворванью; но у него есть свой запах, здоровый и приятный, он напоминает запах свежесрубленного дерева.
О женщинах он
говорит тоже меньше, не столь грубо, более дружелюбно.
Надобно заметить, что Грушницкий из тех людей, которые,
говоря о женщине, с которой они едва знакомы, называют ее моя Мери, моя Sophie, если она имела счастие им понравиться.
Климу показалось, что раньше она
говорила о женщинах не так злостно, а как о дальних родственницах, от которых она не ждет ничего, ни хорошего, ни дурного; они не интересны ей, полузабыты ею.
Пустынная зала, приведенная относительно в лучший порядок посредством сбора сюда всей мебели из целого дома, оживилась шумными спорами граждан. Женщины, сидя около круглого чайного стола, говорили о труде; мужчины
говорили о женщинах, в углу залы стоял Белоярцев, окруженный пятью или шестью человеками. Перед ним стояла госпожа Мечникова, держа под руку свою шестнадцатилетнюю сестру.
Неточные совпадения
Константин Левин заглянул в дверь и увидел, что
говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая
женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли
о том, в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что
говорил господин в поддевке. Он
говорил о каком-то предприятии.
«Да, да, вот
женщина!» думал Левин, забывшись и упорно глядя на ее красивое, подвижное лицо, которое теперь вдруг совершенно переменилось. Левин не слыхал,
о чем она
говорила, перегнувшись к брату, но он был поражен переменой ее выражения. Прежде столь прекрасное в своем спокойствии, ее лицо вдруг выразило странное любопытство, гнев и гордость. Но это продолжалось только одну минуту. Она сощурилась, как бы вспоминая что-то.
— Я тебе
говорю, чтò я думаю, — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше скажу: моя жена — удивительнейшая
женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив
о своих отношениях с женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
Для Кити точно так же, казалось, должно бы быть интересно то, что они
говорили о правах и образовании
женщин.
Там, где дело идет
о десятках тысяч, он не считает, —
говорила она с тою радостно-хитрою улыбкой, с которою часто
говорят женщины о тайных, ими одними открытых свойствах любимого человека.