Неточные совпадения
То ваша
голова и стан, мой прекрасный друг, но в матросской куртке, то будто пушка в вашем замасленном пальто, любезный мой артист,
сидит подле меня на диване.
Только свинья так же неопрятна, как и у нас, и так же неистово чешет бок об угол, как будто хочет своротить весь дом, да кошка,
сидя в палисаднике, среди мирт, преусердно лижет лапу и потом мажет ею себе
голову. Мы прошли мимо домов, садов, по песчаной дороге, миновали крепость и вышли налево за город.
В отеле в час зазвонили завтракать. Опять разыгрался один из существенных актов дня и жизни. После десерта все двинулись к буфету, где, в черном платье, с черной сеточкой на
голове,
сидела Каролина и с улыбкой наблюдала, как смотрели на нее. Я попробовал было подойти к окну, но места были ангажированы, и я пошел писать к вам письма, а часа в три отнес их сам на почту.
«Это не прежняя лошадь», — сказал я Вандику, который, в своей голубой куртке, в шляпе с крепом, прямо и неподвижно, с
голыми руками,
сидел на козлах.
Девицы
сидели, потупя глаза, а мы мучительно выработывали в
голове английские фразы полюбезнее.
Он,
сидя на пятках, шевелил губами и по временам медленно оборачивал
голову направо, налево, назад и не обращал внимания на зрителей с фрегата.
Голые китайцы, в одних юбках или шароварах, а иные только в повязках кругом поясницы,
сидя в лавках или наруже у порога, чесали длинные косы друг другу или брили
головы и подбородки.
Некоторые,
сидя, клали
голову на столик, а цирюльник, обрив, преприлежно начинал поколачивать потом еще по спине, долго и часто, этих сибаритов.
Среди этого увидишь старого китайца, с седой косой,
голого, но в очках; он
сидит и торгует.
Там высунулась из воды
голова буйвола; там бедный и давно не бритый китаец, под плетеной шляпой, тащит, обливаясь потом, ношу; там несколько их
сидят около походной лавочки или в своих магазинах, на пятках, в кружок и уплетают двумя палочками вареный рис, держа чашку у самого рта, и время от времени достают из другой чашки, с темною жидкостью, этими же палочками необыкновенно ловко какие-то кусочки и едят.
При входе
сидел претолстый китаец, одетый, как все они, в коленкоровую кофту, в синие шаровары, в туфлях с чрезвычайно высокой замшевой подошвой, так что на ней едва можно ходить, а побежать нет возможности.
Голова, разумеется, полуобрита спереди, а сзади коса. Тут был приказчик-англичанин и несколько китайцев. Толстяк и был хозяин. Лавка похожа на магазины целого мира, с прибавлением китайских изделий, лакированных ларчиков, вееров, разных мелочей из слоновой кости, из пальмового дерева, с резьбой и т. п.
Европеянок можно видеть у них дома или с пяти часов до семи, когда они катаются по эспланаде, опрокинувшись на эластические подушки щегольских экипажей в легких, прозрачных, как здешний воздух, тканях и в шляпках, не менее легких, аjour: точно бабочка
сидит на
голове.
Мы дошли до китайского квартала, который начинается тотчас после европейского. Он состоит из огромного ряда лавок с жильем вверху, как и в Сингапуре. Лавки небольшие, с материями, посудой, чаем, фруктами. Тут же помещаются ремесленники, портные, сапожники, кузнецы и прочие. У дверей сверху до полу висят вывески: узенькие, в четверть аршина, лоскутки бумаги с китайскими буквами. Продавцы, все решительно
голые,
сидят на прилавках, сложа ноги под себя.
А кругом, над
головами, скалы, горы, крутизны, с красивыми оврагами, и все поросло лесом и лесом. Крюднер ударил топором по пню, на котором мы
сидели перед хижиной; он сверху весь серый; но едва топор сорвал кору, как под ней заалело дерево, точно кровь. У хижины тек ручеек, в котором бродили красноносые утки. Ручеек можно перешагнуть, а воды в нем так мало, что нельзя и рук вымыть.
— В Тамбове, ваше высокоблагородие, всегда, бывало, целый день на солнце
сидишь и
голову подставишь — ничего; ляжешь на траве, спину и брюхо греешь — хорошо. А здесь бог знает что: солнце-то словно пластырь! — отвечал он с досадой.
Например, не могли вовсе
сидеть в каюте, беспрестанно отирали пот с
головы и лица, отдувались и обмахивались веерами.
Судя по
голым, палимым зноем гребцам, из которых вон трое завернулись,
сидя на лодке, в одно какое-то пестрое одеяло, от солнца, нельзя думать, чтоб народ очень улыбался среди этих холмов.
Пробегая глазами только по платьям и не добираясь до этих бритых
голов, тупых взглядов и выдавшихся верхних челюстей, я забывал, где
сижу: вместо крайнего Востока как будто на крайнем Западе: цвет? в туалете — как у европейских женщин.
Не думаю: по крайней мере,
сидя на наших стульях, они без церемонии выказывают
голые ноги выше, нежели нужно, и нисколько этим не смущаются.
Он вдруг снизошел с высоты своего величия, как-то иначе стал
сидеть, смотреть; потом склонил немного
голову на левую сторону и с умильной улыбкой, мягким, вкрадчивым голосом говорил тихо и долго.
Хозяева были любезны. Пора назвать их: старика зовут Тсутсуй Хизе-но-ками-сама, второй Кавадзи Сойемон-но-ками… нет, не ками, а дзио-сами, это все равно: «дзио» и «ками» означают равный титул; третий Алао Тосан-но-ками-сама; четвертого… забыл, после скажу. Впрочем, оба последние приданы только для числа и большей важности, а в сущности они
сидели с поникшими
головами и молча слушали старших двух, а может быть, и не слушали, а просто заседали.
У самих полномочных тоже
голова всегда клонится долу: все они
сидят с поникшими
головами, по привычке, в свою очередь, падать ниц перед высшими лицами.
Музыку они тоже слышали в первый раз, и только один из них качал
головой в такт, как делают у нас меломаны,
сидя в опере.
На балконах уже
сидят, в праздном созерцании чудес природы, заспанные, худощавые фигуры испанцев de la vieille roche, напоминающих Дон Кихота: лицо овальное, книзу уже, с усами и бородой, похожей тоже на ус, в ермолках, с известными крупными морщинами, с выражающим одно и то же взглядом тупого, даже отчасти болезненного раздумья, как будто печати страдания, которого, кажется, не умеет эта
голова высказать, за неуменьем грамоте.
Я еще больше опечалился и продолжал
сидеть в отпряженной телеге с поникшей
головой.
Неточные совпадения
В
голове чепуха, всё женихи
сидят.
Городничий. Батюшки, не милы мне теперь ваши зайцы: у меня инкогнито проклятое
сидит в
голове. Так и ждешь, что вот отворится дверь и — шасть…
Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли.
Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то
голова с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир,
сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова
голова… Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.
Бетси, одетая по крайней последней моде, в шляпе, где-то парившей над ее
головой, как колпачок над лампой, и в сизом платье с косыми резкими полосами на лифе с одной стороны и на юбке с другой стороны,
сидела рядом с Анной, прямо держа свой плоский высокий стан и, склонив
голову, насмешливою улыбкой встретила Алексея Александровича.