Неточные совпадения
И вдруг неожиданно суждено было воскресить мечты, расшевелить воспоминания, вспомнить давно забытых мною кругосветных героев. Вдруг и я вслед за ними иду вокруг света! Я радостно содрогнулся при мысли: я буду в Китае, в Индии, переплыву океаны, ступлю ногою
на те
острова, где гуляет в первобытной простоте дикарь, посмотрю
на эти чудеса — и жизнь моя не будет праздным отражением мелких, надоевших явлений. Я обновился; все мечты и надежды юности, сама юность воротилась ко мне. Скорей, скорей в путь!
То представлялась скала, у подножия которой лежит наше разбитое судно, и утопающие напрасно хватаются усталыми руками за гладкие камни; то снилось, что я
на пустом
острове, выброшенный с обломком корабля, умираю с голода…
Между моряками, зевая апатически, лениво смотрит «в безбрежную даль» океана литератор, помышляя о том, хороши ли гостиницы в Бразилии, есть ли прачки
на Сандвичевых
островах,
на чем ездят в Австралии?
«Гостиницы отличные, — отвечают ему, —
на Сандвичевых
островах найдете все: немецкую колонию, французские отели, английский портер — все, кроме — диких».
Я с комфортом и безопасно проехал сквозь ряд португальцев и англичан —
на Мадере и
островах Зеленого Мыса; голландцев, негров, готтентотов и опять англичан —
на мысе Доброй Надежды; малайцев, индусов и… англичан — в Малайском архипелаге и Китае, наконец, сквозь японцев и американцев — в Японии.
Не раз они делались добычей бурного духа, и свирепое море высоко подбрасывало обломки их, а иногда и трупы,
на крутые бока негостеприимного
острова.
Между двух холмов лепилась куча домов, которые то скрывались, то появлялись из-за бахромы набегавших
на берег бурунов: к вершинам холмов прилипло облако тумана. «Что это такое?» — спросил я лоцмана. «Dover», — каркнул он. Я оглянулся налево: там рисовался неясно сизый, неровный и крутой берег Франции. Ночью мы бросили якорь
на Спитгедском рейде, между
островом Вайтом и крепостными стенами Портсмута.
Когда мы обогнули восточный берег
острова и повернули к южному, нас ослепила великолепная и громадная картина, которая как будто поднималась из моря, заслонила собой и небо, и океан, одна из тех картин, которые видишь в панораме,
на полотне, и не веришь, приписывая обольщению кисти.
По просьбе консула, несмотря
на воскресенье, нам отперли один магазин, лучший
на всем
острове, и этот магазин — английский.
Я глядел все назад,
на остров: мне хотелось навсегда врезать его в память.
Норд-остовый пассат. —
Острова Зеленого Мыса. — С.-Яго и Порто-Прайя. — Северный тропик. — Тропическая зима. — Штилевая полоса. — Экватор. — Южный тропик и зюйд-остовый пассат. — Летучие рыбы и акулы. — Опять штили. — Масленица. — Образ жизни
на фрегате. — Купанье. — Море и небо.
Я писал вам, как я был очарован
островом (и вином тоже) Мадеры. Потом, когда она скрылась у нас из вида, я немного разочаровался. Что это за путешествие
на Мадеру? От Испании рукой подать, всего каких-нибудь миль триста! Это госпиталь Европы.
Канарские
острова!» — «Как же вы не видите?» — «Что ж делать, если здесь облака похожи
на берега, а берега
на облака.
Мы не заметили, как северный, гнавший нас до Мадеры ветер слился с пассатом, и когда мы убедились, что этот ветер не случайность, а настоящий пассат и что мы уже его не потеряем, то адмирал решил остановиться
на островах Зеленого Мыса, в пятистах верстах от африканского материка, и именно
на о. С.-Яго, в Порто-Прайя, чтобы пополнить свежие припасы. Порт очень удобен для якорной стоянки. Здесь застали мы два американские корвета да одну шкуну, отправляющиеся в Японию же, к эскадре коммодора Перри.
Ровно через неделю после прогулки
на Мадере, также в воскресенье, завидели мы разбросанные
на далеком расстоянии по горизонту большие и небольшие
острова.
На площади стоит невысокий столб с португальской короной наверху — знак владычества Португалии над группой
островов.
Берег постепенно удалялся, утесы уменьшались в размерах; роща в ущелье по-прежнему стала казаться пучком травы; кучки негров
на берегу толпились, точно мухи, собравшиеся около капли меду; двое наших, отправившихся
на маленький пустой
остров, лежащий в заливе, искать насекомых, раковин или растений, ползали, как два муравья.
Долина скрылась из глаз, и опять вся картина
острова стала казаться такою увядшею, сухою и печальною, точно старуха, но подрумяненная
на этот раз пурпуровым огнем солнечного заката.
На камине и по углам везде разложены минералы, раковины, чучелы птиц, зверей или змей, вероятно все «с
острова Св. Маврикия». В камине лежало множество сухих цветов, из породы иммортелей, как мне сказали. Они лежат, не изменяясь по многу лет: через десять лет так же сухи, ярки цветом и так же ничем не пахнут, как и несорванные. Мы спросили инбирного пива и констанского вина, произведения знаменитой Констанской горы. Пиво мальчик вылил все
на барона Крюднера, а констанское вино так сладко, что из рук вон.
(Пипу надо считать во 114 галлонов, а галлон — в 5 бутылок.) — «Куда сбывается вино?» — «Больше в Англию да немного в самую колонию и
на острова,
на Маврикий».
Правда, с севера в иные дни несло жаром, но не таким, который нежит нервы, а духотой, паром, как из бани. Дожди иногда лились потоками, но нисколько не прохлаждали атмосферы, а только разводили сырость и мокроту. 13-го мая мы прошли в виду необитаемого
острова Рождества, похожего немного фигурой
на наш Гохланд.
Людей, как это они всегда делают, отвели
на один из Зондских
островов в плен, а судно утопили.
Утро. Солнце блещет, и все блещет с ним. Какие картины вокруг! Какая жизнь, суматоха, шум! Что за лица! Какие языки! Кругом нас
острова, все в зелени; прямо, за лесом мачт,
на возвышенностях, видны городские здания.
Всех европейцев здесь до четырехсот человек, китайцев сорок, индийцев, малайцев и других азиатских племен до двадцати тысяч: это
на всем
острове.
Большую часть награбленных товаров они сбывают здесь, являясь в виде мирных купцов, а оружие и другие улики своего промысла прячут
на это время в какой-нибудь маленькой бухте ненаселенного
острова.
Поэтому истребить пиратов почти нет возможности: у них
на некоторых
островах есть так хорошо укрепленные места, что могут противиться всякой вооруженной силе.
Какую роль играет этот орех здесь, в тропических широтах! Его едят и люди, и животные; сок его пьют; из ядра делают масло, составляющее одну из главных статей торговли в Китае,
на Сандвичевых
островах и в многих других местах; из древесины строят домы, листьями кроют их, из чашек ореха делают посуду.
Роскошь потребует редкой дичи, фруктов не по сезону; комфорт будет придерживаться своего обыкновенного стола, но зато он потребует его везде, куда ни забросит судьба человека: и в Африке, и
на Сандвичевых
островах, и
на Нордкапе — везде нужны ему свежие припасы, мягкая говядина, молодая курица, старое вино.
Я дня два не съезжал
на берег. Больной, стоял я, облокотясь
на сетки, и любовался
на небо,
на окрестные
острова,
на леса,
на разбросанные по берегам хижины,
на рейд, с движущеюся картиной джонок, лодок, вглядывался в индийские, китайские физиономии, прислушивался к говору.
По занятии этого
острова сюда бросились купцы из Калькутты, из Сингапура, и некоторые из них убили все свои капиталы, надеясь
на близость китайского рынка и
на сбыт опиума.
Китайское море. — Шквалы. — Выход в Тихий океан. — Ураган. — Штили и жары. —
Остров Пиль, порт Ллойд. — Корвет «Оливуца» и транспорт Американской компании «Князь Меншиков». — Курьеры из России. — Поселенцы. — Прогулка, обед и вечер
на берегу.
Надоело нам лавировать, делая от восьми до двадцати верст в сутки, и мы спустились несколько к югу, в надежде встретить там другой ветер и, между прочим, зайти
на маленькие
острова Баши, лежащие к югу от Формозы, посмотреть, что это такое, запастись зеленью, фруктами и тому подобным.
7-го числа вечером подошли к главному из
островов, Батану,
на котором, по указанию Бельчера, есть якорное место.
Но, обойдя
остров с северной и восточной сторон, мы видели только огромный утес и белую кайму буруна, набегающего со всех сторон
на берег.
Полюбовавшись
на скалистый угрюмый утес, составляющий северную оконечность
острова, мы пустились далее и вышли в Тихий океан. Тихий!
Я думал, что исполнится наконец и эта моя мечта — увидеть необитаемый
остров; но напрасно: и здесь живут люди, конечно всего человек тридцать разного рода Робинзонов, из беглых матросов и отставных пиратов, из которых один до сих пор носит
на руке какие-то выжженные порохом знаки прежнего своего достоинства. Они разводят ям, сладкий картофель, таро, ананасы, арбузы. У них есть свиньи, куры, утки.
На другом
острове они держат коров и быков, потому что
на Пиле скот портит деревья.
Но один потерпел при выходе какое-то повреждение, воротился и получил помощь от жителей: он был так тронут этим, что,
на прощанье, съехал с людьми
на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у старика же Севри, сверх того, две тысячи долларов — и ушел. Но прибывший вслед за тем английский военный корабль дал об этом знать
на Сандвичевы
острова и в Сан-Франциско, и преступник был схвачен, с судном, где-то в Новой Зеландии.
Мы дошли до какого-то вала и воротились по тропинке, проложенной по берегу прямо к озерку. Там купались наши, точно в купальне, под сводом зелени.
На берегу мы застали живописную суету: варили кушанье в котлах, в палатке накрывали…
на пол, за неимением стола. Собеседники сидели и лежали. Я ушел в другую палатку, разбитую для магнитных наблюдений, и лег
на единственную бывшую
на всем
острове кушетку, и отдохнул в тени. Иногда врывался свежий ветер и проникал под тент, принося прохладу.
Этим фактом некоторые из моих товарищей хотели доказать ту теорию, что будто бы растительные семена или пыль разносятся
на огромное расстояние ветром, оттого-де такие маленькие
острова, как Бонин-Cима, и притом волканического происхождения, не имевшие первобытной растительности, и заросли, а змей-де и разных гадин занести ветром не могло, оттого их и нет.
От
островов Бонинсима до Японии — не путешествие, а прогулка, особенно в августе: это лучшее время года в тех местах. Небо и море спорят друг с другом, кто лучше, кто тише, кто синее, — словом, кто более понравится путешественнику. Мы в пять дней прошли 850 миль. Наше судно, как старшее, давало сигналы другим трем и одно из них вело
на буксире. Таща его
на двух канатах, мы могли видеться с бывшими там товарищами; иногда перемолвим и слово, написанное
на большой доске складными буквами.
Наконец мы вошли
на первый рейд и очутились среди
островов и холмов. Здесь застал нас штиль, и потом подул противный ветер; надо было лавировать. «Куда ж вы? — говорили японцы, не понимая лавировки, — вам надо сюда, налево». Наконец вошли и
на второй рейд,
на указанное место.
Передвинешься
на средину рейда — море спрячется, зато вдруг раздвинется весь залив налево, с
островами Кагена, Катакасима, Каменосима, и видишь мыс en face [спереди — фр.], а берег направо покажет свои обработанные террасы, как исполинскую зеленую лестницу, идущую по всей горе, от волн до облаков.
Я бы охотно променял Японию
на Манилу,
на Бразилию или
на Сандвичевы
острова —
на что хотите.
Корвет в самом деле вышел в мае из Камчатки, но заходил
на Сандвичевы
острова. Мы спросили японцев, зачем это им? «Что вам за дело, где мы были? вам только важно, что мы пришли».
Вероятно, и те и другие вышли из одной колыбели, Средней Азии, и, конечно, составляли одно племя, которое в незапамятные времена распространилось по юго-восточной части материка и потом перешло
на все окрестные
острова.
И опять могло случиться, что первобытный, общий язык того и другого народа — у китайцев так и остался китайским, а у японцев мог смешаться с языком quasi-малайцев или тех островитян, которых они застали
на Нипоне, Киузиу и других
островах и которые могли быть, пожалуй, и курильцы.
Нет, пусть японцы хоть сейчас посадят меня в клетку, а я, с упрямством Галилея, буду утверждать, что они — отрезанные ломти китайской семьи, ее дети, ушедшие
на острова и, по географическому своему положению, запершиеся там до нашего прихода. И самые
острова эти, если верить геологам, должны составлять часть, оторвавшуюся некогда от материка…
«Где-нибудь
на островах, у Излера?» — возразите вы.
Да,
на островах конечно, но не у Излера, а у Овосавы Бунго-но-ками-сама, нагасакского губернатора.