Неточные совпадения
Офицер хотел что-то
закричать матросам, но вдруг отвернулся лицом к морю и оперся на борт…
Подходим ближе — люди протягивают к нам руки, умоляя — купить рыбы. Велено держать вплоть к лодкам. «Брандспойты!» —
закричал вахтенный, и рыбакам задан был обильный душ, к несказанному удовольствию наших
матросов, и рыбаков тоже, потому что и они засмеялись вместе с нами.
«Поправь лисель-фал!» —
закричал он грозно
матросам.
И так однажды с марса
закричал матрос: «Большая рыба идет!» К купальщикам тихо подкрадывалась акула; их всех выгнали из воды, а акуле сначала бросили бараньи внутренности, которые она мгновенно проглотила, а потом кольнули ее острогой, и она ушла под киль, оставив следом по себе кровавое пятно.
Мулаты, мулатки в европейских костюмах; далее пьяные английские
матросы, махая руками,
крича во все горло, в шляпах и без шляп, катаются в экипажах или толкутся у пристани.
— «Витул! —
закричал я проходившему мимо
матросу, — поймай вон эту звезду!» Витул покрыл ее фуражкой и принес мне, потом бросился за другой, за третьей и наловил несколько продолговатых цветных мух.
Мы с любопытством смотрели на все: я искал глазами Китая, и шкипер искал кого-то с нами вместе. «Берег очень близко, не пора ли поворачивать?» — с живостью кто-то сказал из наших. Шкипер схватился за руль,
крикнул — мы быстро нагнулись, паруса перенесли на другую сторону, но шкуна не поворачивала; ветер ударил сильно — она все стоит: мы были на мели. «Отдай шкоты!» —
закричали офицеры нашим
матросам. Отдали, и шкуна, располагавшая лечь на бок, выпрямилась, но с мели уже не сходила.
«Ночью спокоя не дают, ваше высокоблагородие, — сказал
матрос, ночевавший на берегу, — забьются под шалаш и
кричат изо всей мочи».
«Вот так, вот так! —
кричали одобрительно голоса наверху, — под крылья-то подцепи ей!» (Под крыльями
матросы разумели плавательные ласты, которые формой и величиной в самом деле походят на крылья.)
Неточные совпадения
— Благодарю! — Грэй сильно сжал руку боцмана, но тот, сделав невероятное усилие, ответил таким пожатием, что капитан уступил. После этого подошли все, сменяя друг друга застенчивой теплотой взгляда и бормоча поздравления. Никто не
крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствовали
матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облегченно вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть растаяла. Один корабельный плотник остался чем-то недоволен: вяло подержав руку Грэя, он мрачно спросил:
— Дивное художественное полотно! — шепотом
закричал матрос, любивший книжные выражения. — В соображении обстоятельств есть нечто располагающее. Я поймал четыре мурены [Мурена — крупная морская рыба.] и еще какую-то толстую, как пузырь.
— А меня, батенька, привезли на грузовике, да-да! Арестовали, черт возьми! Я говорю: «Послушайте, это… это нарушение закона, я, депутат, неприкосновенен». Какой-то студентик, мозгляк, засмеялся: «А вот мы, говорит, прикасаемся!» Не без юмора сказал, а? С ним —
матрос, эдакая, знаете, морда: «Неприкосновенный? —
кричит. — А наши депутаты, которых в каторгу закатали, — прикосновенны?» Ну, что ему ответишь? Он же — мужик, он ничего не понимает…
Она, играя бровями, с улыбочкой в глазах, рассказала, что царь капризничает: принимая председателя Думы — вел себя неприлично, узнав, что
матросы убили какого-то адмирала, — топал ногами и
кричал, что либералы не смеют требовать амнистии для политических, если они не могут прекратить убийства; что келецкий губернатор застрелил свою любовницу и это сошло ему с рук безнаказанно.
Наконец, отдыхая от животного страха, весь в поту, он стоял в группе таких же онемевших, задыхающихся людей, прижимаясь к запертым воротам, стоял, мигая, чтобы не видеть все то, что как бы извне приклеилось к глазам. Вспомнил, что вход на Гороховую улицу с площади был заткнут
матросами гвардейского экипажа, он с разбега наткнулся на них, ему грозно
крикнули: