Неточные совпадения
Что за чудо увидеть теперь пальму и банан не на
картине, а в натуре, на их родной почве,
есть прямо с дерева гуавы, мангу и ананасы, не из теплиц, тощие и сухие, а сочные, с римский огурец величиною?
Романтики, глядя на крепости обоих берегов, припоминали могилу Гамлета; более положительные люди рассуждали о несправедливости зундских пошлин, самые положительные — о необходимости запастись свежею провизией, а все вообще мечтали съехать на сутки на берег, ступить ногой в Данию, обегать Копенгаген, взглянуть на физиономию города, на
картину людей, быта, немного расправить ноги после качки,
поесть свежих устриц.
Обедали,
пили чай, разговаривали, читали, заучили
картину обоих берегов наизусть, и все-таки времени оставалось много.
Каждый день прощаюсь я с здешними берегами, поверяю свои впечатления, как скупой поверяет втихомолку каждый спрятанный грош. Дешевы мои наблюдения, немного выношу я отсюда, может
быть отчасти и потому, что ехал не сюда, что тороплюсь все дальше. Я даже боюсь слишком вглядываться, чтоб не осталось сору в памяти. Я охотно расстаюсь с этим всемирным рынком и с
картиной суеты и движения, с колоритом дыма, угля, пара и копоти. Боюсь, что образ современного англичанина долго
будет мешать другим образам…
Едва станешь засыпать — во сне ведь другая жизнь и, стало
быть, другие обстоятельства, — приснитесь вы, ваша гостиная или дача какая-нибудь; кругом знакомые лица; говоришь, слушаешь музыку: вдруг хаос — ваши лица искажаются в какие-то призраки; полуоткрываешь сонные глаза и видишь, не то во сне, не то наяву, половину вашего фортепиано и половину скамьи; на
картине, вместо женщины с обнаженной спиной, очутился часовой; раздался внезапный треск, звон — очнешься — что такое? ничего: заскрипел трап, хлопнула дверь, упал графин, или кто-нибудь вскакивает с постели и бранится, облитый водою, хлынувшей к нему из полупортика прямо на тюфяк.
Во всю дорогу в глазах
была та же
картина, которую вытеснят из памяти только такие же, если
будут впереди.
Она
была высокого роста, смугла, с ярким румянцем, с большими черными глазами и с косой, которая, не укладываясь на голове, падала на шею, — словом, как на
картинах пишут римлянок.
Внезапно развернувшаяся перед нами
картина острова, жаркое солнце, яркий вид города, хотя чужие, но ласковые лица — все это
было нежданным, веселым, праздничным мгновением и влило живительную каплю в однообразный, долгий путь.
Но
картина угрюмых скал, реки, ущелья и моста оживлена
была присутствием множества людей.
Мы с бароном взобрались на ближайшую скалу, которая
была прямо над флигелем Бена и тоже входила в
картину.
Впрочем, из этой великолепной
картины, как и из многих других, ничего не выходило. Приготовление бумаги для фотографических снимков требует, как известно, величайшей осторожности и внимания. Надо иметь совершенно темную комнату, долго приготовлять разные составы, давать время бумаге вылеживаться и соблюдать другие, подобные этим условия. Несмотря на самопожертвование Гошкевича, с которым он трудился, ничего этого соблюсти
было нельзя.
Они думали, что я
буду описывать эту
картину.
Я пошел проведать Фаддеева. Что за
картина! в нижней палубе сидело, в самом деле, человек сорок: иные покрыты
были простыней с головы до ног, а другие и без этого. Особенно один уже пожилой матрос возбудил мое сострадание. Он морщился и сидел голый, опершись руками и головой на бочонок, служивший ему столом.
Вечером
была славная
картина: заходящее солнце вдруг ударило на дальний холм, выглядывавший из-за двух ближайших гор, у подошвы которых лежит Нагасаки.
Маленькие бухты, хижины, батареи, кусты, густо росшие по окраинам скал, как исполинские букеты, вдруг озарились — все
было картина, поэзия, все, кроме батарей и японцев.
Они
выпили по рюмке, подняли головы, оставили печальный тон, заговорили весело, зевали кругом на стены, на
картины, на мебель; совсем развеселились; печали ни следа, так что мы стали догадываться, не хитрят ли они, не выдумали ли, если не все, так эпоху события.
Последние два дня дул крепкий, штормовой ветер; наконец он утих и позволил нам зайти за рифы, на рейд. Это
было сделано с рассветом; я спал и ничего не видал. Я вышел на палубу, и берег представился мне вдруг, как уже оконченная, полная
картина, прихотливо изрезанный красивыми линиями, со всеми своими очаровательными подробностями, в красках, в блеске.
Мне захотелось вдруг побывать в древнем монастыре, побродить в сумраке церквей, поглядеть на развалины, рядом с свежей зеленью, на нищету в золотых лохмотьях, на лень испанца, на красоту испанки — чувства и
картины, от которых я
было стал уставать и отвыкать.
Когда
будете в Маниле, велите везти себя через Санта-Круц в Мигель: тут река образует островок, один из тех, которые снятся только во сне да изображаются на
картинах; на нем какая-то миньятюрная хижина в кустах; с одной стороны берега смотрятся в реку ряды домов, лачужек, дач; с другой — зеленеет луг, за ним плантации.
Он скрылся опять, а мы пошли по сводам и галереям монастыря. В галереях везде плохая живопись на стенах: изображения святых и портреты испанских епископов, живших и умерших в Маниле. В церковных преддвериях видны большие
картины какой-то старой живописи. «Откуда эта живопись здесь?» — спросил я, показывая на
картину, изображающую обращение Св. Павла. Ни епископ, ни наш приятель, молодой миссионер, не знали: они
были только гости здесь.
«Но ведь это в Маниле, — сказал молодой миссионер, прочитавший, должно
быть, у меня на лице впечатление от этих
картин, — между дикими индийцами, которые триста лет назад
были почти звери…» — «Да; но триста лет назад! — сказал я.
Вдобавок к этому, еще все стены и столбы арок
были заставлены тяжелыми и мрачными иконостасами с позолотой, тогда как стиль требует белых, чистых пространств с редким и строго обдуманным размещением
картин высокого достоинства.
Было тепло, мне стало легче, я вышел на палубу. И теперь еще помню, как поразила меня прекрасная, тогда новая для меня,
картина чужих берегов, датского и шведского.
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады», старший штурманский офицер (ныне генерал), — оба
были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно бегал в каюту, к карте, и возвращался. Затем оба зорко смотрели на оба берега, на море, в напрасном ожидании лоцмана. Я все любовался на
картину, особенно на целую стаю купеческих судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались к шведскому берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе к датскому.