Неточные совпадения
На вопрос
мой: «Хорошо ли?» —
Зеленый ничего не сказал.
Дно было усыпано мелким булыжником, и колеса производили такую музыку, что даже заставили замолчать
Зеленого, который пел на всю Африку: «Ненаглядный ты
мой, как люблю я тебя!» или «У Антона дочка» и т. д.
«Вы всю… грусть
мою… поймите», — запел было, но уже вполголоса,
Зеленый и смолк.
Долго мне будут сниться широкие сени, с прекрасной «картинкой», крыльцо с виноградными лозами, длинный стол с собеседниками со всех концов мира, с гримасами Ричарда; долго будет чудиться и «yes», и беготня Алисы по лестницам, и крикун-англичанин, и
мое окно, у которого я любил работать, глядя на серые уступы и
зеленые скаты Столовой горы и Чертова пика. Особенно еще как вспомнишь, что впереди море, море и море!
Где я, о, где я, друзья
мои? Куда бросила меня судьба от наших берез и елей, от снегов и льдов, от злой зимы и бесхарактерного лета? Я под экватором, под отвесными лучами солнца, на меже Индии и Китая, в царстве вечного, беспощадно-знойного лета. Глаз, привыкший к необозримым полям ржи, видит плантации сахара и риса; вечнозеленая сосна сменилась неизменно
зеленым бананом, кокосом; клюква и морошка уступили место ананасам и мангу.
Рано утром услыхал я шум, топот; по временам мелькала в
мое окошечко облитая солнцем
зеленая вершина знакомого холма.
Нам прислали быков и
зелени. Когда поднимали с баркаса одного быка, вдруг петля сползла у него с брюха и остановилась у шеи; бык стал было задыхаться, но его быстро подняли на палубу и освободили. Один матрос на баркасе, вообразив, что бык упадет назад в баркас, предпочел лучше броситься в воду и плавать, пока бык будет падать; но падение не состоялось, и предосторожность его возбудила общий хохот, в том числе и
мой, как мне ни было скучно.
Неточные совпадения
Сквозь
зеленые ветви молодых берез просвечивало солнце и бросало на узоры ковра, на
мои ноги и даже на плешивую вспотевшую голову Гаврилы круглые колеблющиеся просветы.
— И потом еще картина: сверху простерты две узловатые руки
зеленого цвета с красными ногтями, на одной — шесть пальцев, на другой — семь. Внизу пред ними, на коленях, маленький человечек снял с плеч своих огромную, больше его тела, двуличную голову и тонкими, длинными ручками подает ее этим тринадцати пальцам. Художник объяснил, что картина названа: «В руки твои предаю дух
мой». А руки принадлежат дьяволу, имя ему Разум, и это он убил бога.
— Помилуй, ma chère, [
моя дорогая (фр.).] к лицу ли тебе
зеленые ленты? — говорила тетка. — Возьми палевые.
К тому времени я уже два года жег
зеленую лампу, а однажды, возвращаясь вечером (я не считал нужным, как сначала, безвыходно сидеть дома 7 часов), увидел человека в цилиндре, который смотрел на
мое зеленое окно не то с досадой, не то с презрением. «Ив — классический дурак! — пробормотал тот человек, не замечая меня. — Он ждет обещанных чудесных вещей… да, он хоть имеет надежды, а я… я почти разорен!» Это были вы. Вы прибавили: «Глупая шутка. Не стоило бросать денег».
— Бабушка, — просила Марфенька, — мне цветничок и садик, да
мою зеленую комнату, да вот эти саксонские чашки с пастушком, да салфетку с Дианой…