Неточные совпадения
Но
ветер был не совсем попутный, и потому нас потащил по заливу сильный пароход и
на рассвете воротился, а мы стали бороться с поднявшимся бурным или, как моряки
говорят, «свежим»
ветром.
Взглянешь около себя и увидишь мачты, палубы, пушки, слышишь рев
ветра, а невдалеке, в красноречивом безмолвии, стоят красивые скалы: не раз содрогнешься за участь путешественников!.. Но я убедился, что читать и слушать рассказы об опасных странствиях гораздо страшнее, нежели испытывать последние.
Говорят, и умирающему не так страшно умирать, как свидетелям смотреть
на это.
Рассчитывали
на дующие около того времени вестовые
ветры, но и это ожидание не оправдалось. В воздухе мертвая тишина, нарушаемая только хлопаньем грота. Ночью с 21
на 22 февраля я от жара ушел спать в кают-компанию и лег
на диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики.
На лицо упало несколько брызг. «Шквал! —
говорят, — ну, теперь задует!» Ничего не бывало, шквал прошел, и фрегат опять задремал в штиле.
Я ждал, не будет ли бури, тех стремительных
ветров, которые наводят ужас
на стоящие
на рейде суда; но жители капштатские
говорят, что этого не бывает.
Наконец мы вошли
на первый рейд и очутились среди островов и холмов. Здесь застал нас штиль, и потом подул противный
ветер; надо было лавировать. «Куда ж вы? —
говорили японцы, не понимая лавировки, — вам надо сюда, налево». Наконец вошли и
на второй рейд,
на указанное место.
Сегодня встаем утром: теплее вчерашнего; идем
на фордевинд, то есть
ветер дует прямо с кормы; ходу пять узлов и
ветер умеренный. «Свистать всех наверх —
на якорь становиться!» — слышу давеча и бегу
на ют. Вот мы и
на якоре. Но что за безотрадные скалы! какие дикие места! ни кустика нет.
Говорят, есть деревня тут: да где же? не видать ничего, кроме скал.
9-го февраля, рано утром, оставили мы Напакианский рейд и лавировали, за противным
ветром, между большим Лю-чу и другими, мелкими Ликейскими островами, из которых одни путешественники назвали Ама-Керима, а миссионер Беттельгейм
говорит, что Ама-Керима
на языке ликейцев значит: вон там дальше — Керима. Сколько по белу свету ходит переводов и догадок, похожих
на это!
Да и нечего
говорить, разве только спрашивать: «Выдержат ли якорные цепи и канаты напор
ветра или нет?» Вопрос, похожий
на гоголевский вопрос: «Доедет или не доедет колесо до Казани?» Но для нас он был и гамлетовским вопросом: быть или не быть?
Лозинский постоял, посмотрел и не сказал ей ничего. Он не любил
говорить на ветер, да и его доля была тоже темна. А только с этих пор, где бы он ни стоял, где бы он ни сидел, что бы ни делал, а все думал об этой девушке и следил за нею глазами.
— Да, я… Примите еще к сведению, патер, что я хотя и женщина, но никогда не
говорю на ветер, и если я сказала: могу, значит могу… Поняли?
— Я, княжна, никогда не трачу по-пустому слов и не
говорю на ветер, ты это, чай, знаешь, а поэтому, думаю, должна мне поверить! — строго заметил он.
Неточные совпадения
Самгин не хотел упустить случай познакомиться ближе с человеком, который считает себя вправе осуждать и поучать.
На улице, шагая против
ветра, жмурясь от пыли и покашливая, Робинзон оживленно
говорил:
Нехаева, повиснув
на руке Клима,
говорила о мрачной поэзии заупокойной литургии, заставив спутника своего с досадой вспомнить сказку о глупце, который пел
на свадьбе похоронные песни. Шли против
ветра,
говорить ей было трудно, она задыхалась. Клим строго, тоном старшего, сказал:
— Обедать? Спасибо. А я хотел пригласить вас в ресторан, тут,
на площади у вас, не плохой ресторанос, — быстро и звонко
говорил Тагильский, проходя в столовую впереди Самгина, усаживаясь к столу. Он удивительно не похож был
на человека, каким Самгин видел его в строгом кабинете Прейса, — тогда он казался сдержанным, гордым своими знаниями, относился к людям учительно, как профессор к студентам, а теперь вот сорит словами, точно
ветер.
Потом он должен был стоять более часа
на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей земле; один бок могилы узорно осыпался и напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь, смело доказывая закономерность явлений природы; поп
говорил о царе Давиде, гуслях его и о кроткой мудрости бога.
Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов и деревьев; над головами людей бесстрашно и молниеносно мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
— Вы ничего не
говорите, так что ж тут стоять-то даром? — захрипел Захар, за неимением другого голоса, который, по словам его, он потерял
на охоте с собаками, когда ездил с старым барином и когда ему дунуло будто сильным
ветром в горло.