Неточные совпадения
«Что ты станешь там делать?» — «А вон на ту гору охота влезть!» Ступив на
берег, мы попали в толпу малайцев, негров и африканцев, как называют себя
белые, родившиеся в Африке.
Вы едва являетесь в порт к индийцам, к китайцам, к диким — вас окружают лодки, как окружили они здесь нас: прачка-китаец или индиец берет ваше тонкое
белье, крахмалит, моет, как в Петербурге; является портной, с длинной косой, в кофте и шароварах, показывает образчики сукон, материй, снимает мерку и шьет европейский костюм; съедете на
берег — жители не разбегаются в стороны, а встречают толпой, не затем чтоб драться, а чтоб предложить карету, носилки, проводить в гостиницу.
Но, обойдя остров с северной и восточной сторон, мы видели только огромный утес и
белую кайму буруна, набегающего со всех сторон на
берег.
К нам не выехало ни одной лодки, как это всегда бывает в жилых местах; на
берегу не видно было ни одного человека; только около самого
берега, как будто в
белых бурунах, мелькнули два огня и исчезли.
Мы стали прекрасно. Вообразите огромную сцену, в глубине которой, верстах в трех от вас, видны высокие холмы, почти горы, и у подошвы их куча домов с
белыми известковыми стенами, черепичными или деревянными кровлями. Это и есть город, лежащий на
берегу полукруглой бухты. От бухты идет пролив, широкий, почти как Нева, с зелеными, холмистыми
берегами, усеянными хижинами, батареями, деревнями, кедровником и нивами.
Куда спрятались жители? зачем не шевелятся они толпой на этих
берегах? отчего не видно работы, возни, нет шума, гама, криков, песен — словом, кипения жизни или «мышьей беготни», по выражению поэта? зачем по этим широким водам не снуют взад и вперед пароходы, а тащится какая-то неуклюжая большая лодка, завешенная синими,
белыми, красными тканями?
Вижу едва заметную кайму
берега; на нем что-то
белеет: не то домы, не то церкви; сзади, вдалеке, горы.
«На
берег кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село в катер, все в
белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку, ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько; суда, мимо которых мы ехали, будто спят: ни малейшего движения на них; на палубе ни души. По огромному заливу кое-где ползают лодки, как сонные мухи.
Все идет отсюда вон, больше в Америку, на мыс Доброй Надежды, по китайским
берегам, и оттого не достанешь куска
белого сахару.
Я с фрегата смотрю, как буруны стеною нападают на
берег, хлещут высоко и рассыпаются широкой
белой бахромой.
По вершинам кое-где
белеет снег или песок; ближайший к морю
берег низмен, песчан, пуст; зелень — скудная трава; местами кусты; кое-где лепятся деревеньки; у
берегов уныло скользят изредка лодки: верно, добывают дневное пропитание, ловят рыбу, трепангов, моллюсков.
Порыв ветра нагнал холод, дождь, туман, фрегат сильно накренило — и
берегов как не бывало: все закрылось
белой мглой; во ста саженях не стало видно ничего, даже шкуны, которая все время качалась, то с одного, то с другого бока у нас.
Я — ничего себе: всматривался в открывшиеся теперь совсем подробности нового
берега, глядел не без удовольствия, как скачут через камни, точно бешеные
белые лошади, буруны, кипя пеной; наблюдал, как начальство беспокоится, как появляется иногда и задумчиво поглядывает на рифы адмирал, как все примолкли и почти не говорят друг с другом.
Княгиня, отправив этих гостей, успокоилась. К Патрикею, правда, являлся полицейский узнавать, что за человек живет у них под именем дворянина Рогожина, но Патрикей знал, как обходиться с чиновными людьми: он дал ему двадцать пять рублей и сказал, что это был из их мест крепостной, в уме тронутый, но его в
Белые берега к подспудным мощам отправили.
Неточные совпадения
Под
берегом раскинуты // Шатры; старухи, лошади // С порожними телегами // Да дети видны тут. // А дальше, где кончается // Отава подкошенная, // Народу тьма! Там
белые // Рубахи баб, да пестрые // Рубахи мужиков, // Да голоса, да звяканье // Проворных кос. «Бог на́ помочь!» // — Спасибо, молодцы!
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с
белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, // Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется // На самом
берегу… // Дивятся наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»
Множество низеньких домиков, разбросанных по
берегу Терека, который разбегается все шире и шире, мелькали из-за дерев, а дальше синелись зубчатою стеной горы, и из-за них выглядывал Казбек в своей
белой кардинальской шапке.
Пробираясь
берегом к своей хате, я невольно всматривался в ту сторону, где накануне слепой дожидался ночного пловца; луна уже катилась по небу, и мне показалось, что кто-то в
белом сидел на
берегу; я подкрался, подстрекаемый любопытством, и прилег в траве над обрывом
берега; высунув немного голову, я мог хорошо видеть с утеса все, что внизу делалось, и не очень удивился, а почти обрадовался, узнав мою русалку.
Долго при свете месяца мелькал
белый парус между темных волн; слепой все сидел на
берегу, и вот мне послышалось что-то похожее на рыдание: слепой мальчик точно плакал, и долго, долго…