Дома у нас, благодаря трудам матери, всегда было чисто убрано, перед образом горела неугасимая лампада, и часто я видел, как жалобно, покорно смотрят серые глаза матери на икону, едва освещённую умирающим огоньком.
Сено давно уже было убрано в стога, уже нечего было опасаться, что лошади нашкодят.
И всё казалось, глядя на пустые дорожки, вот что-то не убрано, не завершено.