— Я вас не виню, дядюшка, напротив, я умею ценить ваши намерения и от души благодарю за них. Что делать, что они не удались? Не вините же и меня. Мы
не поняли друг друга — вот в чем наша беда! Что может нравиться и годиться вам, другому, третьему — не нравится мне…
Неточные совпадения
Так Александр лег спать и старался разгадать, что за человек его дядя. Он припомнил весь разговор; многого
не понял,
другому не совсем верил.
Зато нынче порядочный писатель и живет порядочно,
не мерзнет и
не умирает с голода на чердаке, хоть за ним и
не бегают по улицам и
не указывают на него пальцами, как на шута;
поняли, что поэт
не небожитель, а человек: так же глядит, ходит, думает и делает глупости, как
другие: чего ж тут смотреть?..
Другой удовольствовался бы таким ответом и увидел бы, что ему
не о чем больше хлопотать. Он
понял бы все из этой безмолвной, мучительной тоски, написанной и на лице ее, проглядывавшей и в движениях. Но Адуеву было
не довольно. Он, как палач, пытал свою жертву и сам был одушевлен каким-то диким, отчаянным желанием выпить чашу разом и до конца.
— Да так. Ведь страсть значит, когда чувство, влечение, привязанность или что-нибудь такое — достигло до той степени, где уж перестает действовать рассудок? Ну что ж тут благородного? я
не понимаю; одно сумасшествие — это
не по-человечески. Да и зачем ты берешь одну только сторону медали? я говорю про любовь — ты возьми и
другую и увидишь, что любовь
не дурная вещь. Вспомни-ка счастливые минуты: ты мне уши прожужжал…
— Все испытывают эти вещи, — продолжал Петр Иваныч, обращаясь к племяннику, — кого
не трогают тишина или там темнота ночи, что ли, шум дубравы, сад, пруды, море? Если б это чувствовали одни художники, так некому было бы
понимать их. А отражать все эти ощущения в своих произведениях — это
другое дело: для этого нужен талант, а его у тебя, кажется, нет. Его
не скроешь: он блестит в каждой строке, в каждом ударе кисти…
— Все еще
не понимаешь! А затем, мой милый, что он сначала будет с ума сходить от ревности и досады, потом охладеет. Это у него скоро следует одно за
другим. Он самолюбив до глупости. Квартира тогда
не понадобится, капитал останется цел, заводские дела пойдут своим чередом… ну,
понимаешь? Уж это в пятый раз я с ним играю шутку: прежде, бывало, когда был холостой и помоложе, сам, а
не то кого-нибудь из приятелей подошлю.
— Сурков
не опасен, — продолжал дядя, — но Тафаева принимает очень немногих, так что он может, пожалуй, в ее маленьком кругу прослыть и львом и умником. На женщин много действует внешность. Он же мастер угодить, ну, его и терпят. Она, может быть, кокетничает с ним, а он и того… И умные женщины любят, когда для них делают глупости, особенно дорогие. Только они любят большею частью при этом
не того, кто их делает, а
другого… Многие этого
не хотят
понять, в том числе и Сурков, — вот ты и вразуми его.
Ты и
понял, да как увидел, что в ней мало цветов и стихов, и вообразил, что жизнь — большая ошибка, что ты видишь это и оттого имеешь право скучать;
другие не замечают и оттого живут припеваючи.
Мы решили, что
друзья у тебя есть, какие у
другого редко бывают:
не фальшивые; в воду за тебя, правда,
не бросятся и на костер
не полезут, обниматься тоже
не охотники; да ведь это до крайности глупо;
пойми, наконец! но зато совет, помощь, даже деньги — всегда найдешь…
— Моя цена! Мы, верно, как-нибудь ошиблись или
не понимаем друг друга, позабыли, в чем состоит предмет. Я полагаю с своей стороны, положа руку на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!
Я сочувствовал его горю, и мне больно было, что отец и Карл Иваныч, которых я почти одинаково любил,
не поняли друг друга; я опять отправился в угол, сел на пятки и рассуждал о том, как бы восстановить между ними согласие.
Неточные совпадения
Они сами
не понимали, что делают, и даже
не вопрошали
друг друга, точно ли это наяву происходит.
На первых порах глуповцы, по старой привычке, вздумали было обращаться к нему с претензиями и жалобами
друг на
друга, но он даже
не понял их.
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же, видя Евсеича о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего
не гораздо», — прибавляет летописец. Или, говоря
другими словами, Фердыщенко
понял, что ежели человек начинает издалека заводить речь о правде, то это значит, что он сам
не вполне уверен, точно ли его за эту правду
не посекут.
Бригадир
понял, что дело зашло слишком далеко и что ему ничего
другого не остается, как спрятаться в архив. Так он и поступил. Аленка тоже бросилась за ним, но случаю угодно было, чтоб дверь архива захлопнулась в ту самую минуту, когда бригадир переступил порог ее. Замок щелкнул, и Аленка осталась снаружи с простертыми врозь руками. В таком положении застала ее толпа; застала бледную, трепещущую всем телом, почти безумную.
После обычных вопросов о желании их вступить в брак, и
не обещались ли они
другим, и их странно для них самих звучавших ответов началась новая служба. Кити слушала слова молитвы, желая
понять их смысл, но
не могла. Чувство торжества и светлой радости по мере совершения обряда всё больше и больше переполняло ее душу и лишало ее возможности внимания.