Неточные совпадения
— Да, порядочно; сбываем больше во внутренние губернии на ярмарки. Последние два года — хоть куда! Если б еще этак лет пять, так и того… Один компанион, правда,
не очень надежен — все мотает, да я умею держать его в руках. Ну, до свидания. Ты теперь посмотри город, пофлянируй, пообедай где-нибудь, а вечером приходи ко мне пить чай, я дома буду, — тогда поговорим. Эй, Василий! ты
покажешь им комнату и поможешь там устроиться.
— Нет,
не нужно; если понадобится, ты и сам
покажешь, а может быть, и
не понадобится. Подари-ка ты мне свои проекты и сочинения!..
— Первая половина твоей фразы так умна, что хоть бы
не влюбленному ее сказать: она
показывает уменье пользоваться настоящим; а вторая, извини, никуда
не годится. «
Не хочу знать, что будет впереди», то есть
не хочу думать о том, что было вчера и что есть сегодня;
не стану ни соображать, ни размышлять,
не приготовлюсь к тому,
не остерегусь этого, так, куда ветер подует! Помилуй, на что это похоже?
— Да, так-таки и говорит и торопит. Я ведь строга, даром что смотрю такой доброй. Я уж бранила ее: «То ждешь, мол, его до пяти часов,
не обедаешь, то вовсе
не хочешь подождать — бестолковая! нехорошо! Александр Федорыч старый наш знакомый, любит нас, и дяденька его Петр Иваныч много нам расположения своего
показал… нехорошо так небрежничать! он, пожалуй, рассердится да
не станет ходить…»
И в этот день, когда граф уже ушел, Александр старался улучить минуту, чтобы поговорить с Наденькой наедине. Чего он
не делал? Взял книгу, которою она, бывало, вызывала его в сад от матери,
показал ей и пошел к берегу, думая: вот сейчас прибежит. Ждал, ждал — нейдет. Он воротился в комнату. Она сама читала книгу и
не взглянула на него. Он сел подле нее. Она
не поднимала глаз, потом спросила бегло, мимоходом, занимается ли он литературой,
не вышло ли чего-нибудь нового? О прошлом ни слова.
Наденьку? кажется, попал?
не раздражать упреками, снисходить к ее капризам,
показывать вид, что
не замечаешь ничего, что даже у тебя и предположения об измене нет, как о деле невозможном.
— Отличиться хочется? — продолжал он, — тебе есть чем отличиться. Редактор хвалит тебя, говорит, что статьи твои о сельском хозяйстве обработаны прекрасно, в них есть мысль — все
показывает, говорит, ученого производителя, а
не ремесленника. Я порадовался: «Ба! думаю, Адуевы все
не без головы!» — видишь: и у меня есть самолюбие! Ты можешь отличиться и в службе и приобресть известность писателя…
— Нет, лучше
показать! — отвечал Александр. — Я после вашего суда и собственного сознания
не боюсь никого, а между тем пусть он увидит…
Бледное, бесстрастное лицо
показывало, что в этом человеке немного разгула страстям под деспотическим правлением ума, что сердце у него бьется или
не бьется по приговору головы.
А когда от него потребовали литературы, бедняк перепугался. Ему
показали тетрадь француза, он покачал головой и сказал, что по-немецки этому нельзя учить, а что есть хрестоматия Аллера, в которой все писатели с своими сочинениями состоят налицо. Но он этим
не отделался: к нему пристали, чтоб он познакомил Юлию, как m-r Пуле, с разными сочинителями.
Они стояли к нему боком. В отце он
не открыл ничего особенного. Белая блуза, нанковые панталоны и низенькая шляпа с большими полями, подбитыми зеленым плюшем. Но зато дочь! как грациозно оперлась она на руку старика! Ветер по временам отвевал то локон от ее лица, как будто нарочно, чтобы
показать Александру прекрасный профиль и белую шею, то приподнимал шелковую мантилью и выказывал стройную талию, то заигрывал с платьем и открывал маленькую ножку. Она задумчиво смотрела на воду.
Она думала тем затронуть его самолюбие и, как она говорила, помучить. Она вслух разговаривала с нянькой о доме, о хозяйстве, чтобы
показать, что она даже и
не видит Адуева. А он иногда и точно
не видал ее, увидев же, сухо кланялся — и ни слова.
— Один
покажет вам, — говорил он, — цветок и заставит наслаждаться его запахом и красотой, а другой укажет только ядовитый сок в его чашечке… тогда для вас пропадут и красота, и благоухание… Он заставит вас сожалеть о том, зачем там этот сок, и вы забудете, что есть и благоухание… Есть разница между этими обоими людьми и между сочувствием к ним.
Не ищите же яду,
не добирайтесь до начала всего, что делается с нами и около нас;
не ищите ненужной опытности:
не она ведет к счастью.
— Да; но вы
не дали мне обмануться: я бы видел в измене Наденьки несчастную случайность и ожидал бы до тех пор, когда уж
не нужно было бы любви, а вы сейчас подоспели с теорией и
показали мне, что это общий порядок, — и я, в двадцать пять лет, потерял доверенность к счастью и к жизни и состарелся душой. Дружбу вы отвергали, называли и ее привычкой; называли себя, и то, вероятно, шутя, лучшим моим другом, потому разве, что успели доказать, что дружбы нет.
— А вы
показали мне, чего они стоят. Вместо того чтоб руководствовать мое сердце в привязанностях, вы научили меня
не чувствовать, а разбирать, рассматривать и остерегаться людей; я рассмотрел их — и разлюбил!
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого
не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и
не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (
Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его и на сто рублей
не было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я,
показавши это на тебя, мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль
покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Лука Лукич.
Не приведи бог служить по ученой части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется
показать, что он тоже умный человек.
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий
покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы!
не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)