Неточные совпадения
Женщины того мира казались ему особой породой. Как пар и машины заменили живую силу
рук, так там целая механика жизни и страстей заменила природную жизнь и страсти. Этот мир — без привязанностей, без детей, без колыбелей, без братьев и
сестер, без мужей и без жен, а только с мужчинами и женщинами.
— Ничего, бабушка. Я даже забывал, есть ли оно, нет ли. А если припоминал, так вот эти самые комнаты, потому что в них живет единственная женщина в мире, которая любит меня и которую я люблю… Зато только ее одну и больше никого… Да вот теперь полюблю
сестер, — весело оборотился он, взяв
руку Марфеньки и целуя ее, — все полюблю здесь — до последнего котенка!
Он прижал ее
руку к груди и чувствовал, как у него бьется сердце, чуя близость… чего? наивного, милого ребенка, доброй
сестры или… молодой, расцветшей красоты? Он боялся, станет ли его на то, чтоб наблюдать ее, как артисту, а не отдаться, по обыкновению, легкому впечатлению?
— Не подходи близко, не ласкай меня! Милая
сестра! — сказал он, целуя у нее
руку.
— Я, может быть, объясню вам… И тогда мы простимся с вами иначе, лучше, как брат с
сестрой, а теперь… я не могу! Впрочем, нет! — поспешно заключила, махнув
рукой, — уезжайте! Да окажите дружбу, зайдите в людскую и скажите Прохору, чтоб в пять часов готова была бричка, а Марину пошлите ко мне. На случай, если вы уедете без меня, — прибавила она задумчиво, почти с грустью, — простимтесь теперь! Простите меня за мои странности… (она вздохнула) и примите поцелуй
сестры…
— Прижмите
руку к моей голове, — говорила она кротко, — видите, какой жар… Не сердитесь на меня, будьте снисходительны к бедной
сестре! Это все пройдет… Доктор говорит, что у женщин часто бывают припадки… Мне самой гадко и стыдно, что я так слаба…
— Вы дали? — крикнул сзади Облонский и, прижав
руку сестры, прибавил: — Очень мило, очень мило! Неправда ли, славный малый? Мое почтение, графиня.
Несмотря на свой расстроенный вид, Сусанна Николаевна, слегка опиравшаяся на
руку сестры, была художественно-прекрасна: ее довольно высокий стан представлял классическую стройность; траурная вуаль шляпки развевалась по воздуху; глаза были исполнены лихорадочного огня, заметный румянец покрывал ее обычно бледное лицо. Крепко пожимая руку Музы Николаевны, она ей отвечала:
Неточные совпадения
— Тебе не свежо ли? Ты бледна. Постой, нагнись! — сказала
сестра Кити, Львова, и, округлив свои полные прекрасные
руки, с улыбкою поправила ей цветы на голове.
Проводив княгиню Бетси до сеней, еще раз поцеловав ее
руку выше перчатки, там, где бьется пульс, и, наврав ей еще такого неприличного вздору, что она уже не знала, сердиться ли ей или смеяться, Степан Аркадьич пошел к
сестре. Он застал ее в слезах.
Степан Аркадьич с
сестрой под
руку, тоже с испуганными лицами, вернулись и остановились, избегая народ, у входа в вагон.
Нельзя было не делать дел Сергея Ивановича,
сестры, всех мужиков, ходивших за советами и привыкших к этому, как нельзя бросить ребенка, которого держишь уже на
руках. Нужно было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с детьми и жены с ребенком, и нельзя было не быть с ними хоть малую часть дня.
— Так, усыновила. Он теперь не Landau больше, а граф Беззубов. Но дело не в том, а Лидия — я ее очень люблю, но у нее голова не на месте — разумеется, накинулась теперь на этого Landau, и без него ни у нее, ни у Алексея Александровича ничего не решается, и поэтому судьба вашей
сестры теперь в
руках этого Landau, иначе графа Беззубова.