Неточные совпадения
Вообще легко можно было угадать по лицу ту пору
жизни, когда совершилась уже борьба молодости со зрелостью, когда человек перешел на вторую половину
жизни, когда каждый прожитой
опыт, чувство, болезнь оставляют след. Только рот его сохранял, в неуловимой игре тонких губ и в улыбке, молодое, свежее, иногда почти детское выражение.
С ним можно не согласиться, но сбить его трудно. Свет,
опыт, вся
жизнь его не дали ему никакого содержания, и оттого он боится серьезного, как огня. Но тот же
опыт,
жизнь всегда в куче людей, множество встреч и способность знакомиться со всеми образовывали ему какой-то очень приятный, мелкий умок, и не знающий его с первого раза даже положится на его совет, суждение, и потом уже, жестоко обманувшись, разглядит, что это за человек.
Смешать свою
жизнь с чужою, занести эту массу наблюдений, мыслей,
опытов, портретов, картин, ощущений, чувств… une mer а boire! [грандиозная задача! (фр.)]
— И когда я вас встречу потом, может быть, измученную горем, но богатую и счастьем, и
опытом, вы скажете, что вы недаром жили, и не будете отговариваться неведением
жизни. Вот тогда вы глянете и туда, на улицу, захотите узнать, что делают ваши мужики, захотите кормить, учить, лечить их…
Она сделала из наблюдений и
опыта мудрый вывод, что всякому дается известная линия в
жизни, по которой можно и должно достигать известного значения, выгод, и что всякому дана возможность сделаться (относительно) важным или богатым, а кто прозевает время и удобный случай, пренебрежет данными судьбой средствами, тот и пеняй на себя!
— Мудрость… это совокупность истин, добытых умом, наблюдением и
опытом и приложимых к
жизни… — определил Райский, — это гармония идей с
жизнью!
— И у тебя нет потребности высказаться перед кем-нибудь, разделить свою мысль, проверить чужим умом или
опытом какое-нибудь темное пятно в
жизни, туманное явление, загадку? А ведь для тебя много нового…
Эта преждевременная чуткость не есть непременно плод опытности. Предвидения и предчувствия будущих шагов
жизни даются острым и наблюдательным умам вообще, женским в особенности, часто без
опыта, предтечей которому у тонких натур служит инстинкт.
Случалось даже, что по нескольку дней не бывало и раздражения, и Вера являлась ему безразлично с Марфенькой: обе казались парой прелестных институток на выпуске, с институтскими тайнами, обожанием, со всею мечтательною теориею и взглядами на
жизнь, какие только устанавливаются в голове институтки — впредь до
опыта, который и перевернет все вверх дном.
— Послушайте, Вера, я не Райский, — продолжал он, встав со скамьи. — Вы женщина, и еще не женщина, а почка, вас еще надо развернуть, обратить в женщину. Тогда вы узнаете много тайн, которых и не снится девичьим головам и которых растолковать нельзя: они доступны только
опыту… Я зову вас на
опыт, указываю, где
жизнь и в чем
жизнь, а вы остановились на пороге и уперлись. Обещали так много, а идете вперед так туго — и еще учить хотите. А главное — не верите!
— Не сердитесь, — сказала она грудным голосом, от сердца, искренно, — я соглашаюсь с вами в том, что кажется мне верно и честно, и если нейду решительно на эту вашу
жизнь и на
опыты, так это потому, что хочу сама знать и видеть, куда иду.
Он смотрит, ищет, освещает темные места своего идеала, пытает собственный ум, совесть, сердце, требуя
опыта, наставления, — чего хотел и просит от нее, чего недостает для полной гармонии красоты? Прислушивался к своей
жизни, припоминал все, что оскорбляло его в его прежних, несостоявшихся идеалах.
Выросло оно из
опытов его
жизни, выглянуло из многих женских знакомых ему портретов, почти из всех любвей его…
Если в молодости любовь, страсть или что-нибудь подобное и было известно ей, так это, конечно — страсть без
опыта, какая-нибудь неразделенная или заглохшая от неудачи под гнетом любовь, не драма — любовь, а лирическое чувство, разыгравшееся в ней одной и в ней угасшее и погребенное, не оставившее следа и не положившее ни одного рубца на ее ясной
жизни.
Где Вера не была приготовлена, там она слушала молча и следила зорко — верует ли сам апостол в свою доктрину, есть ли у него самого незыблемая точка опоры,
опыт, или он только увлечен остроумной или блестящей гипотезой. Он манил вперед образом какого-то громадного будущего, громадной свободы, снятием всех покрывал с Изиды — и это будущее видел чуть не завтра, звал ее вкусить хоть часть этой
жизни, сбросить с себя старое и поверить если не ему, то
опыту. «И будем как боги!» — прибавлял он насмешливо.
Вера и бабушка стали в какое-то новое положение одна к другой. Бабушка не казнила Веру никаким притворным снисхождением, хотя, очевидно, не принимала так легко решительный
опыт в
жизни женщины, как Райский, и еще менее обнаруживала то безусловное презрение, каким клеймит эту «ошибку», «несчастье» или, пожалуй, «падение» старый, въевшийся в людские понятия ригоризм, не разбирающий даже строго причин «падения».
Неточные совпадения
Она знала
жизнь в пределах, поставленных ее
опыту, но сверх общих явлений видела отраженный смысл иного порядка.
Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю [Соображаю — здесь: сопоставляю, согласую.] с ним странные обстоятельства моей
жизни. Читатель извинит меня: ибо, вероятно, знает по
опыту, как сродно человеку предаваться суеверию, несмотря на всевозможное презрение к предрассудкам.
«Я не Питер Шлемиль и не буду страдать, потеряв свою тень. И я не потерял ее, а самовольно отказался от мучительной неизбежности влачить за собою тень, которая становится все тяжелее. Я уже прожил половину срока
жизни, имею право на отдых. Какой смысл в этом непрерывном накоплении
опыта? Я достаточно богат. Каков смысл
жизни?.. Смешно в моем возрасте ставить “детские вопросы”».
Опыт тяготил, он истлевал бесплодно, и, несмотря на то, что
жизнь была обильна событиями, — Самгину жилось скучно.
Ненадолго, на час, даже на десяток минут, он вдруг и тревожно ощущал бессвязность своего житейского
опыта, отсутствие в нем скрепляющего единства мысли и цели, а за этим ощущением пряталась догадка о бессмысленности
жизни.