— Не беспокойся. Что хорошо под кистью, в другом искусстве
не годится. Все зависит от красок и немногих соображений ума, яркости воображения и своеобразия во взгляде. Немного юмора, да чувства и искренности, да воздержности, да… поэзии…
— Или, например, Ирландия! — начал Иван Петрович с новым одушевлением, помолчав, — пишут, страна бедная, есть нечего, картофель один, и тот часто
не годится для пищи…
— Вы не только эгоист, но вы и деспот, брат: я лишь открыла рот, сказала, что люблю — чтоб испытать вас, а вы — посмотрите, что с вами сделалось: грозно сдвинули брови и приступили к допросу. Вы, развитой ум, homme blase, grand coeur, [человек многоопытный, великодушный (фр.).] рыцарь свободы — стыдитесь! Нет, я вижу, вы
не годитесь и в друзья! Ну, если я люблю, — решительно прибавила она, понижая голос и закрывая окно, — тогда что?
Неточные совпадения
«Постараюсь ослепнуть умом, хоть на каникулы, и быть счастливым! Только ощущать жизнь, а
не смотреть в нее, или смотреть затем только, чтобы срисовать сюжеты,
не дотрогиваясь до них разъедающим, как уксус, анализом… А то горе! Будем же смотреть, что за сюжеты Бог дал мне? Марфенька, бабушка, Верочка — на что они
годятся: в роман, в драму или только в идиллию?»
«Да, долго еще до прогресса! — думал Райский, слушая раздававшиеся ему вслед детские голоса и проходя в пятый раз по одним и тем же улицам и опять
не встречая живой души. — Что за фигуры, что за нравы, какие явления! Все, все
годятся в роман: все эти штрихи, оттенки, обстановка — перлы для кисти! Каков-то Леонтий: изменился или все тот же ученый, но недогадливый младенец? Он — тоже находка для художника!»
Вот тебе и драма, любезный Борис Павлович:
годится ли в твой роман? Пишешь ли ты его? Если пишешь, то сократи эту драму в двух следующих словах. Вот тебе ключ, или «le mot de l’enigme», [ключ к загадке (фр.).] — как говорят здесь русские люди, притворяющиеся
не умеющими говорить по-русски и воображающие, что говорят по-французски.
Нет, отжил этот авторитет; он
годился для Марфеньки, а
не для независимой, умной и развитой Веры.
— Послушайте, Вера, оставим спор. Вашими устами говорит та же бабушка, только, конечно, иначе, другим языком. Все это
годилось прежде, а теперь потекла другая жизнь, где
не авторитеты,
не заученные понятия, а правда пробивается наружу…
«Уменье жить» ставят в великую заслугу друг другу, то есть уменье «казаться», с правом в действительности «
не быть» тем, чем надо быть. А уменьем жить называют уменье — ладить со всеми, чтоб было хорошо и другим, и самому себе, уметь таить дурное и выставлять, что
годится, — то есть приводить в данный момент нужные для этого свойства в движение, как трогать клавиши, большей частию
не обладая самой музыкой.
— Теперь вас не удержишь…. Отношения твои и не могли зайти дальше, чем должно; я бы сама вызвала его. Впрочем, тебе, моя душа,
не годится волноваться. Пожалуйста, помни это и успокойся.
Уже два листа бумаги были испорчены… не потому, чтобы я думал что-нибудь переменить в них: стихи мне казались превосходными; но с третьей линейки концы их начинали загибаться кверху все больше и больше, так что даже издалека видно было, что это написано криво и никуда
не годится.
Неточные совпадения
Люблю я очень это слово, // Но
не могу перевести; // Оно у нас покамест ново, // И вряд ли быть ему в чести. // Оно б
годилось в эпиграмме…) // Но обращаюсь к нашей даме. // Беспечной прелестью мила, // Она сидела у стола // С блестящей Ниной Воронскою, // Сей Клеопатрою Невы; // И верно б согласились вы, // Что Нина мраморной красою // Затмить соседку
не могла, // Хоть ослепительна была.