Как грустно мне твое явленье, // Весна, весна! пора любви! // Какое томное волненье // В моей душе, в моей крови! // С каким тяжелым умиленьем // Я наслаждаюсь дуновеньем // В лицо мне веющей весны // На лоне сельской тишины! // Или мне чуждо наслажденье, // И всё, что радует, живит, // Всё, что ликует и блестит, //
Наводит скуку и томленье // На душу мертвую давно, // И всё ей кажется темно?
То было одно из многочисленных доморощенных произведений, в которых начитанные, но бездарные авторы отборным, но мертвенным языком, прилежно, но неуклюже проводили какую-нибудь «глубокую» или «животрепещущую» идею, представляли так называемый трагический конфликт и
наводили скуку… азиатскую, как бывает азиатская холера.
В искусстве
наводить скуку, тоскливую, холодную, безвыходную и безнадежную скуку, Пищалкин не знал соперников даже между людьми высочайшей нравственности, известными мастерами по этой части.
Владимир. Сейчас. Вхожу в гостиную: там играют по 5 копеек в мушку. Я посмотрел: почти ни слова не сказал. Мне стало душно. Не понимаю этой глупой карточной работы: нет удовольствия ни для глаз, ни для ума, нет даже надежды, обольстительной для многих, выиграть, опустошить карманы противника. Несносное полотерство, стремление к ничтожеству, пошлое самовыказывание завладело половиной русской молодежи; без цели таскаются всюду,
наводят скуку себе и другим…
Неточные совпадения
Два дня ему казались новы // Уединенные поля, // Прохлада сумрачной дубровы, // Журчанье тихого ручья; // На третий роща, холм и поле // Его не занимали боле; // Потом уж
наводили сон; // Потом увидел ясно он, // Что и в деревне
скука та же, // Хоть нет ни улиц, ни дворцов, // Ни карт, ни балов, ни стихов. // Хандра ждала его на страже, // И бегала за ним она, // Как тень иль верная жена.
Раза два его поднимали ночью и заставляли писать «записки», — несколько раз добывали посредством курьера из гостей — все по поводу этих же записок. Все это
навело на него страх и
скуку великую. «Когда же жить? Когда жить?» — твердил он.
Она молча, вопросительно посмотрела на него, и ему стало совестно. «В самом деле, приехать к людям для того, чтобы
наводить на них
скуку», подумал он о себе и, стараясь быть любезным, сказал, что с удовольствием пойдет, если княгиня примет.
Начальник канцелярии К. К. фон Поль, гернгутер, добродетельный и лимфатический уроженец с острова Даго,
наводил какую-то благочестивую
скуку на все, его окружавшее.
У вас ведь, я думаю, тоска смертная; посторонних ни души, не с кем слова промолвить, а сами вы только
скуку да хандру друг на друга
наводите.