Неточные совпадения
Она потрясла отрицательно головой. Он шел за ней и рассуждал про себя о
письме, о вчерашнем
счастье, о поблекшей сирени.
«В самом деле, сирени вянут! — думал он. — Зачем это
письмо? К чему я не спал всю ночь, писал утром? Вот теперь, как стало на душе опять покойно (он зевнул)… ужасно спать хочется. А если б
письма не было, и ничего б этого не было: она бы не плакала, было бы все по-вчерашнему; тихо сидели бы мы тут же, в аллее, глядели друг на друга, говорили о
счастье. И сегодня бы так же и завтра…» Он зевнул во весь рот.
— В-третьих, потому, что в
письме этом, как в зеркале, видна ваша нежность, ваша осторожность, забота обо мне, боязнь за мое
счастье, ваша чистая совесть… все, что указал мне в вас Андрей Иваныч и что я полюбила, за что забываю вашу лень… апатию…
Неточные совпадения
Быть уверенной вполне в своем
счастии, и вдруг… — продолжала Долли, удерживая рыданья, — и получить
письмо….
письмо его к своей любовнице, к моей гувернантке.
— Я понимаю, понимаю, — перебил он ее, взяв
письмо, но не читая его и стараясь ее успокоить; — я одного желал, я одного просил — разорвать это положение, чтобы посвятить свою жизнь твоему
счастию.
— Что бы вы ни говорили, я не могу, — произнес я с видом непоколебимого решения, — я могу только заплатить вам такою же искренностью и объяснить вам мои последние намерения: я передам, в самом непродолжительном времени, это роковое
письмо Катерине Николаевне в руки, но с тем, чтоб из всего, теперь случившегося, не делать скандала и чтоб она дала заранее слово, что не помешает вашему
счастью. Вот все, что я могу сделать.
Следующие 3 дня провели за починкой обуви. Прежде всего я позаботился доставить продовольствие Н.А. Пальчевскому, который собирал растения в окрестностях бухты Терней. На наше
счастье, в устье Тютихе мы застали большую парусную лодку, которая шла на север. Дерсу уговорил хозяина ее, маньчжура Хэй Бат-су [Хэй-ба-тоу — черный лодочник.], зайти в бухту Терней и передать Н.А. Пальчевскому
письма и 2 ящика с грузом.
Через неделю Катерина Васильевна получила от него страстное и чрезвычайно смиренное
письмо, в том смысле, что он никогда не надеялся ее взаимности, что для его
счастия было довольно только видеть ее иногда, даже и не говорить с нею, только видеть; что он жертвует и этим
счастьем и все-таки счастлив, и несчастлив, и тому подобное, и никаких ни просьб, ни желаний.