Неточные совпадения
Но все это
ни к
чему не повело. Из Михея не выработался делец и крючкотворец, хотя все старания отца и клонились к этому и, конечно, увенчались бы успехом, если б судьба не разрушила замыслов старика. Михей действительно усвоил себе всю теорию отцовских бесед, оставалось только применить ее к делу, но за смертью отца он не успел поступить в суд и был увезен в Петербург каким-то благодетелем, который нашел ему место писца в одном департаменте, да потом и забыл
о нем.
Старинный Калеб умрет скорее, как отлично выдрессированная охотничья собака, над съестным, которое ему поручат, нежели тронет; а этот так и выглядывает, как бы съесть и выпить и то,
чего не поручают; тот заботился только
о том, чтоб барин кушал больше, и тосковал, когда он не кушает; а этот тоскует, когда барин съедает дотла все,
что ни положит на тарелку.
В газетах
ни разу никому не случилось прочесть чего-нибудь подобного об этом благословенном Богом уголке. И никогда бы ничего и не было напечатано, и не слыхали бы про этот край, если б только крестьянская вдова Марина Кулькова, двадцати восьми лет, не родила зараз четырех младенцев,
о чем уже умолчать никак было нельзя.
Потом Обломову приснилась другая пора: он в бесконечный зимний вечер робко жмется к няне, а она нашептывает ему
о какой-то неведомой стороне, где нет
ни ночей,
ни холода, где все совершаются чудеса, где текут реки меду и молока, где никто ничего круглый год не делает, а день-деньской только и знают,
что гуляют всё добрые молодцы, такие, как Илья Ильич, да красавицы,
что ни в сказке сказать,
ни пером описать.
— Как не жизнь!
Чего тут нет? Ты подумай,
что ты не увидал бы
ни одного бледного, страдальческого лица, никакой заботы,
ни одного вопроса
о сенате,
о бирже, об акциях,
о докладах,
о приеме у министра,
о чинах,
о прибавке столовых денег. А всё разговоры по душе! Тебе никогда не понадобилось бы переезжать с квартиры — уж это одно
чего стоит! И это не жизнь?
Одни считали ее простой, недальней, неглубокой, потому
что не сыпались с языка ее
ни мудрые сентенции
о жизни,
о любви,
ни быстрые, неожиданные и смелые реплики,
ни вычитанные или подслушанные суждения
о музыке и литературе: говорила она мало, и то свое, не важное — и ее обходили умные и бойкие «кавалеры»; небойкие, напротив, считали ее слишком мудреной и немного боялись. Один Штольц говорил с ней без умолка и смешил ее.
Только
что Штольц уселся подле нее, как в комнате раздался ее смех, который был так звучен, так искренен и заразителен,
что кто
ни послушает этого смеха, непременно засмеется сам, не зная
о причине.
Появление Обломова в доме не возбудило никаких вопросов, никакого особенного внимания
ни в тетке,
ни в бароне,
ни даже в Штольце. Последний хотел познакомить своего приятеля в таком доме, где все было немного чопорно, где не только не предложат соснуть после обеда, но где даже неудобно класть ногу на ногу, где надо быть свежеодетым, помнить,
о чем говоришь, — словом, нельзя
ни задремать,
ни опуститься, и где постоянно шел живой, современный разговор.
Молодая, наивная, почти детская усмешка
ни разу не показалась на губах,
ни разу не взглянула она так широко, открыто, глазами, когда в них выражался или вопрос, или недоумение, или простодушное любопытство, как будто ей уж не
о чем спрашивать, нечего знать, нечему удивляться!
— Вот вы
о старом халате! — сказал он. — Я жду, душа замерла у меня от нетерпения слышать, как из сердца у вас порывается чувство, каким именем назовете вы эти порывы, а вы… Бог с вами, Ольга! Да, я влюблен в вас и говорю,
что без этого нет и прямой любви:
ни в отца,
ни в мать,
ни в няньку не влюбляются, а любят их…
— Да, да, — повторял он, — я тоже жду утра, и мне скучна ночь, и я завтра пошлю к вам не за делом, а чтоб только произнести лишний раз и услыхать, как раздастся ваше имя, узнать от людей какую-нибудь подробность
о вас, позавидовать,
что они уж вас видели… Мы думаем, ждем, живем и надеемся одинаково. Простите, Ольга, мои сомнения: я убеждаюсь,
что вы любите меня, как не любили
ни отца,
ни тетку,
ни…
—
О нет, нет! Клянусь Богом,
ни за
что, — горячо сказал он.
Сказать ей
о глупых толках людей он не хотел, чтоб не тревожить ее злом неисправимым, а не говорить тоже было мудрено; притвориться с ней он не сумеет: она непременно добудет из него все,
что бы он
ни затаил в самых глубоких пропастях души.
И главное, все это делалось покойно: не было у него
ни опухоли у сердца,
ни разу он не волновался тревогой
о том, увидит ли он хозяйку или нет,
что она подумает,
что сказать ей, как отвечать на ее вопрос, как она взглянет, — ничего, ничего.
Никаких понуканий, никаких требований не предъявляет Агафья Матвеевна. И у него не рождается никаких самолюбивых желаний, позывов, стремлений на подвиги, мучительных терзаний
о том,
что уходит время,
что гибнут его силы,
что ничего не сделал он,
ни зла,
ни добра,
что празден он и не живет, а прозябает.
Она поглядела на него тупо, потом вдруг лицо у ней осмыслилось, даже выразило тревогу. Она вспомнила
о заложенном жемчуге,
о серебре,
о салопе и вообразила,
что Штольц намекает на этот долг; только никак не могла понять, как узнали об этом, она
ни слова не проронила не только Обломову об этой тайне, даже Анисье, которой отдавала отчет в каждой копейке.
Они однажды вечером гуляли по тополевой аллее. Она почти повисла у него на плече и глубоко молчала. Она мучилась своим неведомым припадком, и,
о чем он
ни заговаривал, она отвечала коротко.
Но отчего же так? Ведь она госпожа Обломова, помещица; она могла бы жить отдельно, независимо,
ни в ком и
ни в
чем не нуждаясь?
Что ж могло заставить ее взять на себя обузу чужого хозяйства, хлопот
о чужих детях, обо всех этих мелочах, на которые женщина обрекает себя или по влечению любви, по святому долгу семейных уз, или из-за куска насущного хлеба? Где же Захар, Анисья, ее слуги по всем правам? Где, наконец, живой залог, оставленный ей мужем, маленький Андрюша? Где ее дети от прежнего мужа?
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите
ни слова поговорить
о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Хлестаков. Да
что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите
о злодеях или
о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь,
что у меня нет
ни копейки.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да
что в самом деле? Я такой! я не посмотрю
ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Артемий Филиппович.
О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры:
чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски
ни слова не знает.
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет,
что ни работою //
Ни вечною заботою, //
Ни игом рабства долгого, //
Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… //
О сеятель! приди!..