Неточные совпадения
— На вас не угодишь. Да мало ли домов! Теперь у всех дни: у Савиновых по четвергам обедают, у Маклашиных — пятницы, у Вязниковых — воскресенья, у князя Тюменева — середы. У меня все дни заняты! —
с сияющими глазами
заключил Волков.
В деревне
с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!» —
заключил он, перевертываясь на спину и радуясь, что нет у него таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой.
— Ну, прощайте! Черт
с вами пока! —
с сердцем
заключил Тарантьев, уходя и грозя Захару кулаком. — Смотри же, Илья Ильич, я найму тебе квартиру — слышишь ты? — прибавил он.
— Наконец, —
заключил доктор, — к зиме поезжайте в Париж и там, в вихре жизни, развлекайтесь, не задумывайтесь: из театра на бал, в маскарад, за город,
с визитами, чтоб около вас друзья, шум, смех…
Неблагодарные! —
с горьким упреком
заключил Обломов.
— Пробовал прежде, не удалось, а теперь… зачем? Ничто не вызывает, душа не рвется, ум спит покойно! —
с едва заметной горечью
заключил он. — Полно об этом… Скажи лучше, откуда ты теперь?
— Для самого труда, больше ни для чего. Труд — образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере моей. Вон ты выгнал труд из жизни: на что она похожа? Я попробую приподнять тебя, может быть, в последний раз. Если ты и после этого будешь сидеть вот тут
с Тарантьевыми и Алексеевыми, то совсем пропадешь, станешь в тягость даже себе. Теперь или никогда! —
заключил он.
— Нет, это тяжело, скучно! —
заключил он. — Перееду на Выборгскую сторону, буду заниматься, читать, уеду в Обломовку… один! — прибавил потом
с глубоким унынием. — Без нее! Прощай, мой рай, мой светлый, тихий идеал жизни!
— Верьте же мне, —
заключила она, — как я вам верю, и не сомневайтесь, не тревожьте пустыми сомнениями этого счастья, а то оно улетит. Что я раз назвала своим, того уже не отдам назад, разве отнимут. Я это знаю, нужды нет, что я молода, но… Знаете ли, — сказала она
с уверенностью в голосе, — в месяц,
с тех пор, как знаю вас, я много передумала и испытала, как будто прочла большую книгу, так, про себя, понемногу… Не сомневайтесь же…
— Тем хуже для вас, — сухо заметила она. — На все ваши опасения, предостережения и загадки я скажу одно: до нынешнего свидания я вас любила и не знала, что мне делать; теперь знаю, — решительно
заключила она, готовясь уйти, — и
с вами советоваться не стану.
«Вон, должно быть, и братец пришли! —
заключил он. — Да черт
с ним! Еще протолкуешь
с час, а мне и есть хочется, и жарко! Да и Ольга ждет меня… До другого раза!»
— Если ж выдастся хороший день, —
заключила она, — я поеду в Летний сад гулять, и ты можешь прийти туда; это напомнит нам парк… парк! — повторила она
с чувством.
— Вот-с, в контракте сказано, что на ваш счет, — сказал Иван Матвеевич, издали показывая пальцем в бумаге, где это сказано. — Тысячу триста пятьдесят четыре рубля двадцать восемь копеек ассигнациями всего-с! — кротко
заключил он, спрятав обе руки
с контрактом назади.
— Трудно-с; а впрочем, как угодно! —
заключил Иван Матвеевич и, троекратно поклонясь, вышел вон.
— Не припомню! —
с тоской
заключил Обломов, — уж не воры ли были?
Он рассказал ей все, что слышал от Захара, от Анисьи, припомнил разговор франтов и
заключил, сказав, что
с тех пор он не спит, что он в каждом взгляде видит вопрос, или упрек, или лукавые намеки на их свидания.
— Послушайте, — повторил он расстановисто, почти шепотом, — я не знаю, что такое барщина, что такое сельский труд, что значит бедный мужик, что богатый; не знаю, что значит четверть ржи или овса, что она стоит, в каком месяце и что сеют и жнут, как и когда продают; не знаю, богат ли я или беден, буду ли я через год сыт или буду нищий — я ничего не знаю! —
заключил он
с унынием, выпустив борты вицмундира и отступая от Ивана Матвеевича, — следовательно, говорите и советуйте мне, как ребенку…
— Я вам сказал, что
с вами было и даже что будет, Ольга Сергевна, —
заключил он. — А вы мне ничего не скажете в ответ на мой вопрос, который не дали кончить?
— Нет, скажи, напомни, что я встретился ей затем, чтоб вывести ее на путь, и что я благословляю эту встречу, благословляю ее и на новом пути! Что, если б другой… —
с ужасом прибавил он, — а теперь, — весело
заключил он, — я не краснею своей роли, не каюсь;
с души тяжесть спала; там ясно, и я счастлив. Боже! благодарю тебя!
— Теперь брат ее съехал, жениться вздумал, так хозяйство, знаешь, уж не такое большое, как прежде. А бывало, так у ней все и кипит в руках!
С утра до вечера так и летает: и на рынок, и в Гостиный двор… Знаешь, я тебе скажу, — плохо владея языком,
заключил Обломов, — дай мне тысячи две-три, так я бы тебя не стал потчевать языком да бараниной; целого бы осетра подал, форелей, филе первого сорта. А Агафья Матвевна без повара чудес бы наделала — да!
— Что ты, кум! — выпуча на него глаза, сказал Тарантьев. — Ну, —
заключил он
с яростью, — теперь обругаю же я земляка на чем свет стоит!
Неточные совпадения
Смотритель подумал
с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты
заключал.
Вор-новотор ходил на них
с пушечным снарядом, палил неослабляючи и, перепалив всех,
заключил мир, то есть у заугольников ел палтусину, [Па́лтусина — мясо беломорской рыбы палтуса.] у сычужников — сычуги.
Но когда его обнажили и мелькнули тоненькие-тоненькие ручки, ножки, шафранные, тоже
с пальчиками, и даже
с большим пальцем, отличающимся от других, и когда он увидал, как, точно мягкие пружинки, Лизавета Петровна прижимала эти таращившиеся ручки,
заключая их в полотняные одежды, на него нашла такая жалость к этому существу и такой страх, что она повредит ему, что он удержал ее за руку.
— Если бы не было этого преимущества анти-нигилистического влияния на стороне классических наук, мы бы больше подумали, взвесили бы доводы обеих сторон, —
с тонкою улыбкой говорил Сергей Иванович, — мы бы дали простор тому и другому направлению. Но теперь мы знаем, что в этих пилюлях классического образования лежит целебная сила антинигилизма, и мы смело предлагаем их нашим пациентам… А что как нет и целебной силы? —
заключил он, высыпая аттическую соль.
Кити еще более стала умолять мать позволить ей познакомиться
с Варенькой. И, как ни неприятно было княгине как будто делать первый шаг в желании познакомиться
с г-жею Шталь, позволявшею себе чем-то гордиться, она навела справки о Вареньке и, узнав о ней подробности, дававшие
заключить, что не было ничего худого, хотя и хорошего мало, в этом знакомстве, сама первая подошла к Вареньке и познакомилась
с нею.