Со всех сторон из травы уже стал подыматься густой храп спящего воинства, на который отзывались
с поля звонкими ржаньями жеребцы, негодующие на свои спутанные ноги.
Неточные совпадения
Он был изобретательнее своего брата; чаще являлся предводителем довольно опасного предприятия и иногда
с помощию изобретательного ума своего умел увертываться от наказания, тогда как брат его Остап, отложивши всякое попечение, скидал
с себя свитку и ложился на
пол, вовсе не думая просить о помиловании.
Путешественники, остановившись среди
полей, избирали ночлег, раскладывали огонь и ставили на него котел, в котором варили себе кулиш; [Кулиш — жидкая пшенная каша
с салом.] пар отделялся и косвенно дымился на воздухе.
Поле далеко было занято раскиданными по нем возами
с висячими мазницами, облитыми дегтем, со всяким добром и провиантом, набранным у врага.
Окно
с цветными стеклами, бывшее над алтарем, озарилося розовым румянцем утра, и упали от него на
пол голубые, желтые и других цветов кружки света, осветившие внезапно темную церковь.
Потом вновь пробился в кучу, напал опять на сбитых
с коней шляхтичей, одного убил, а другому накинул аркан на шею, привязал к седлу и поволок его по всему
полю, снявши
с него саблю
с дорогою рукоятью и отвязавши от пояса целый черенок [Черенок — кошелек.]
с червонцами.
Остап тут же, у его же седла, отвязал шелковый шнур, который возил
с собою хорунжий для вязания пленных, и его же шнуром связал его по рукам в по ногам, прицепил конец веревки к седлу и поволок его через
поле, сзывая громко всех козаков Уманского куреня, чтобы шли отдать последнюю честь атаману.
Будет, будет все
поле с облогами [Облога — целина, пустошь.] и дорогами покрыто торчащими их белыми костями, щедро обмывшись козацкою их кровью и покрывшись разбитыми возами, расколотыми саблями и копьями.
Не выдержал полковник и, поворотив коня, пустился вскачь; а Кукубенко далеко гнал его через все
поле, не дав ему соединиться
с полком.
Двести челнов спущены были в Днепр, и Малая Азия видела их,
с бритыми головами и длинными чубами, предававшими мечу и огню цветущие берега ее; видела чалмы своих магометанских обитателей раскиданными, подобно ее бесчисленным цветам, на смоченных кровию
полях и плававшими у берегов.
Тут-то,
с двух сторон, прилеглых к
полю, обступил его коронный гетьман Потоцкий.
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег
с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
Закон был, видимо, написан второпях, а потому отличался необыкновенною краткостью. На другой день, идя на базар, глуповцы подняли
с полу бумажки и прочитали следующее:
В середине рассказа старика об его знакомстве с Свияжским ворота опять заскрипели, и на двор въехали работники
с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик подошел к лошадям и принялся распрягать.
В комнате своей он подымал
с пола все, что ни видел: сургучик, лоскуток бумажки, перышко, и все это клал на бюро или на окошко.
И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба кармана, один за другим наружу. Но из второго, правого, кармана вдруг выскочила бумажка и, описав в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами
с пола, поднял всем на вид и развернул. Это был сторублевый кредитный билет, сложенный в восьмую долю. Петр Петрович обвел кругом свою руку, показывая всем билет.
Неточные совпадения
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы
с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого
полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на
пол, но
с почтением поддерживается чиновниками.)
Квартальные отворяют обе половинки дверей. Входит Хлестаков; за ним городничий, далее попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, Добчинскии и Бобчинский
с пластырем на носу. Городничий указывает квартальным на
полу бумажку — они бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах.
Аммос Федорович (потерявшись и роняя на
пол ассигнации).Ничего-с.
Сбежал
с кафедры и что силы есть хвать стулом об
пол.