Неточные совпадения
Это не было строевое собранное
войско, его бы никто не увидал; но в случае войны и общего движенья в восемь дней, не больше, всякий являлся на коне, во всем своем вооружении, получа один только червонец платы от короля, — и в две недели набиралось такое
войско, какого бы не в силах были набрать никакие рекрутские наборы.
Кроме рейстровых козаков, [Рейстровые козаки — казаки, занесенные поляками в списки (реестры) регулярных
войск.] считавших обязанностью являться во время войны, можно было во всякое время, в случае большой потребности, набрать целые толпы охочекомонных: [Охочекомонные козаки — конные добровольцы.] стоило только есаулам пройти по рынкам и площадям всех сел и местечек и прокричать во весь голос, ставши на телегу: «Эй вы, пивники, броварники!
Тут было много тех офицеров, которые потом отличались в королевских
войсках; тут было множество образовавшихся опытных партизанов, которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно, где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы.
— Помилосердствуйте, панове! — сказал Кирдяга. — Где мне быть достойну такой чести! Где мне быть кошевым! Да у меня и разума не хватит к отправленью такой должности. Будто уже никого лучшего не нашлось в целом
войске?
Теперь уже все хотели в поход, и старые и молодые; все, с совета всех старшин, куренных, кошевого и с воли всего запорожского
войска, положили идти прямо на Польшу, отмстить за все зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, зажечь пожар по деревням и хлебам, пустить далеко по степи о себе славу.
Как собаку, за шеяку повелю его присмыкнуть до обозу, кто бы он ни был, хоть бы наидоблестнейший козак изо всего
войска.
Все знали, что трудно иметь дело с буйной и бранной толпой, известной под именем запорожского
войска, которое в наружном своевольном неустройстве своем заключало устройство обдуманное для времени битвы.
Пожары охватывали деревни; скот и лошади, которые не угонялись за
войском, были избиваемы тут же на месте.
Войско решилось идти прямо на город Дубно, где, носились слухи, было много казны и богатых обывателей.
Войско, отступив, облегло весь город и от нечего делать занялось опустошеньем окрестностей, выжигая окружные деревни, скирды неубранного хлеба и напуская табуны коней на нивы, еще не тронутые серпом, где, как нарочно, колебались тучные колосья, плод необыкновенного урожая, наградившего в ту пору щедро всех земледельцев.
Кошевой велел удвоить даже порцию вина, что иногда водилось в
войске, если не было трудных подвигов и движений.
Сначала никто не мог дать верного отчета, как случилось, что
войска прошли в город.
Покамест ближние курени, разбуженные шумом, успели схватиться за оружие,
войско уже уходило в ворота, и последние ряды отстреливались от устремившихся на них в беспорядке сонных и полупротрезвившихся запорожцев.
— Хоть оно и не в законе, чтобы сказать какое возражение, когда говорит кошевой перед лицом всего
войска, да дело не так было, так нужно сказать.
Ты не совсем справедливо попрекнул все христианское
войско.
Я взял и прибежал к самым городским воротам, в то время, когда последнее
войско входило в город.
— А, красные жупаны на всем
войске, да хотел бы я знать, красная ли сила у
войска?
— Вы, видно, на сонных людей храброе
войско! — говорил, поглядывая на вал, Голокопытенко.
— А оттого, что позади его упрячется все
войско, и уж черта с два из-за его пуза достанешь которого-нибудь копьем!
Ворота отворились, и выступило
войско.
Потом опять ряды, и за ними выехал хорунжий; за ним опять ряды, и выехал дюжий полковник; а позади всего уже
войска выехал последним низенький полковник.
Кобита, добрый козак и молодой еще, схватился тоже с одним из храбрейших в польском
войске, и долго бились они.
В это время подъехал кошевой и похвалил Остапа, сказавши: «Вот и новый атаман, и ведет
войско так, как бы и старый!» Оглянулся старый Бульба поглядеть, какой там новый атаман, и увидел, что впереди всех уманцев сидел на коне Остап, и шапка заломлена набекрень, и атаманская палица в руке.
Тогда вышел вперед всех старейший годами во всем запорожском
войске Касьян Бовдюг.
Мудро сказал кошевой; и, как голова козацкого
войска, обязанный приберегать его и пещись о войсковом скарбе, мудрее ничего он не мог сказать.
А козаки все до одного прощались, зная, что много будет работы тем и другим; но не повершили, однако ж, тотчас разлучиться, а повершили дождаться темной ночной поры, чтобы не дать неприятелю увидеть убыль в козацком
войске.
По обычаю прошедших веков,
войска не разочли, сколько им было нужно.
А из города уже выступало неприятельское
войско, гремя в литавры и трубы, и, подбоченившись, выезжали паны, окруженные несметными слугами.
Но много пройдет через город всякого
войска, и вечно не будет между ними одного, милейшего всех.
Козаки, козаки! не выдавайте лучшего цвета вашего
войска!
— О, любезный пан! — сказал Янкель, — теперь совсем не можно! Ей-богу, не можно! Такой нехороший народ, что ему надо на самую голову наплевать. Вот и Мардохай скажет. Мардохай делал такое, какого еще не делал ни один человек на свете; но Бог не захотел, чтобы так было. Три тысячи
войска стоят, и завтра их всех будут казнить.
Сто двадцать тысяч козацкого
войска показалось на границах Украйны.
Все давало ему перевес пред другими: и преклонные лета, и опытность, и уменье двигать своим
войском, и сильнейшая всех ненависть к врагам.
В летописных страницах изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды; как слаб был коронный гетьман Николай Потоцкий с многочисленною своею армиею против этой непреодолимой силы; как, разбитый, преследуемый, перетопил он в небольшой речке лучшую часть своего
войска; как облегли его в небольшом местечке Полонном грозные козацкие полки и как, приведенный в крайность, польский гетьман клятвенно обещал полное удовлетворение во всем со стороны короля и государственных чинов и возвращение всех прежних прав и преимуществ.
Неточные совпадения
Начальство там попряталось, // А жители под берегом, // Как
войско, стали лагерем.
Уж налились колосики. // Стоят столбы точеные, // Головки золоченые, // Задумчиво и ласково // Шумят. Пора чудесная! // Нет веселей, наряднее, // Богаче нет поры! // «Ой, поле многохлебное! // Теперь и не подумаешь, // Как много люди Божии // Побились над тобой, // Покамест ты оделося // Тяжелым, ровным колосом // И стало перед пахарем, // Как
войско пред царем! // Не столько росы теплые, // Как пот с лица крестьянского // Увлажили тебя!..»
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и
войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Пользуясь этим ослеплением, он сначала продовольствовал
войска Ираидки, потом —
войска Клемантинки, Амальки, Нельки и наконец кормил крестьянскими лакомствами Дуньку Толстопятую и Матренку Ноздрю.
На другой день, едва позолотило солнце верхи соломенных крыш, как уже
войско, предводительствуемое Бородавкиным, вступало в слободу. Но там никого не было, кроме заштатного попа, который в эту самую минуту рассчитывал, не выгоднее ли ему перейти в раскол. Поп был древний и скорее способный поселять уныние, нежели вливать в душу храбрость.